Козел и бумажная капуста - Наталья Александрова Страница 60

— Ну, значит, этот козел подошел, нисколько не задумываясь, безо всяких колебаний поднялся по этой лесенке на площадку, вот где мы с тобой стоим, и полез по ступенькам вниз, за книжкой. Пока он спускался, я крадучись к нему сзади подобрался и, как только он наклонился, чтобы книжку поднять, подскочил и пнул его ногой в задницу.

При этих словах глаза Вадима заблестели, я у него такой блеск видела первый раз за все время нашего знакомства. И этот блеск открыл мне глаза на моего скучноватого друга: наши полукриминальные приключения внесли в его однообразную одинокую жизнь свежесть и новизну, влили в его жилы горячую кровь.

— Он от моего пинка покатился кувырком вниз по лестнице и свалился прямо в склеп, а я захлопнул за ним дверцу и заложил болтом. Он тут рядом валялся, наверное, как раз для этого — дверь закрывать...

Действительно, железная дверь склепа была закрыта, и в проушины вместо замка вставлен здоровенный ржавый болт. Из склепа не доносилось ни звука.

— Так он и сейчас там сидит? — удивленно спросила я, невольно понизив голос.

— А куда же ему деться! — удовлетворенно ухмыльнулся Вадим. — Сидит, голубчик!

— А что же так тихо? Может, он шею сломал, когда падал?

— Да нет, он сначала там шуршал и дверь дергал, а потом затих — думает, мы удивимся, что тихо, и полезем проверять, тут-то он на нас и нападет... Ищи дураков! — последние слова Вадим произнес громко, явно адресуя их узнику подземелья.

— Понятно, — я снова понизила голос, — значит, они работают на пару с Пересветом. То-то я во всех действиях и словах шантажиста чувствовала удивительную нелогичность, граничащую с натуральным идиотизмом. Пересвет-то, тот поумнее будет, а этот — круглый дурак, это у него на физиономии написано, и при этом пытается, наверное, самостоятельность проявлять...

— Ну и что мы с ним будем делать? — Вадим задумчиво покосился на дверь склепа.

— А ничего, — громко ответила я, — оставим его там. Пусть посидит, поразмышляет... Ему это будет только полезно. Глядишь, поумнеет немного... Хотя это, конечно, маловероятно.

— А он там от голода не помрет?

— Не думаю. Выберется как-нибудь... со временем. Или кто-нибудь его услышит. А если похудеет немного — так это тоже полезно. Видел, какую он морду наел?

На этой мажорной ноте мы с Вадимом расстались, наскоро поцеловавшись и договорившись встретиться позднее и обсудить наши дальнейшие шаги. Мне нужно было возвращаться к могиле Павла, поскольку столь долгое отсутствие на панихиде могло вызвать горячее неодобрение общественности.

А у гроба Павла речи все еще продолжались. В данный момент выступал представитель родственников покойного, бравый шестидесятилетний дядечка с загорелым обветренным лицом. Дядечка называл покойного Павла «племяш» и с чувством рассказывал, как они с племяшом на пару крыли какую-то крышу. Я сразу же вспомнила светлой памяти домик в деревне Зайцево.

От этих родственных воспоминаний затосковали решительно все, а большая часть архитектурной мастерской уже в открытую устремилась за купчиху Растудыкину.

Валерий Васильевич подозрительно и с некоторым испугом покосился на меня — думаю, он дорого бы дал, чтобы узнать, куда я уходила. Он явно был не в своей тарелке и даже не принимал никаких мер по восстановлению дисциплины в архитектурных рядах и по пресечению массового бегства подчиненных за купчихин памятник.

Наконец все закончилось, родственники и сослуживцы потихоньку потянулись к выходу. Уже за оградой, перед тем как сесть в автобус, ко мне подошла родственница Павла, кажется, жена того самого дяди, и, неприязненно поглядывая на веселых архитекторов, сообщила, что квартира Ольги Павловны этакую прорвищу народу не вместит, тем более что эти уже помянули слишком здорово. Так что родственники решили собраться только своей семьей, а я, если хочу, могу к ним присоединиться. Я вежливо поблагодарила и отказалась. Тетка не очень настаивала, по ее представлениям, я была Павлу никто. Вот если бы жена, а то так — подруга... да, может, у него их десять было!

Вадима уже не было, нас с Ульяной подвез до метро один непьющий архитектор. Шефа я как-то упустила из вида.

Пройдя со всей толпой родных и знакомых покойного до ворот кладбища, Валерий Васильевич Пересвет отошел в сторонку, дождался, пока все расселись по автобусам и машинам, и наконец достал из кармана мобильный телефон, который уже больше получаса трясся в его кармане в истерических судорогах вибро-вызова. Поднеся телефон к уху, он услышал отчаянный истошный вопль:

— Шеф, шеф! Что вы не отвечаете?

— Я слушаю! — злым и недовольным голосом ответил Пересвет. — Что у тебя стряслось? Куда ты провалился?

— Вот именно, провалился, — верещал голос в трубке, — вернее, меня столкнули! Столкнули и заперли!

— Что ты болтаешь? — устало изумился Пересвет. — Кто тебя столкнул? Где тебя заперли? Можешь ты по-человечески говорить?

— Шеф! Освободите меня! Я вам все объясню!

— Да где ты, черт бы тебя побрал!

— В могиле!

— Как — уже? Ну, оттуда освободить трудно!

— То есть не в могиле, а в склепе! По дороге, как к той могиле идти, где сегодня Елисеева хоронили, недалеко от мостика, клетка такая, типа беседки решетчатой, и там склеп купца Выпендрютого, так вот меня в этом склепе заперли... Помогите, шеф! Мне отсюда не выбраться!

— Оставить бы тебя там совсем... из воспитательных соображений! — недовольно проворчал Пересвет. — Ну как тебя угораздило в этот склеп забраться?

— Приходите, шеф! Я все вам здесь расскажу!

Валерий Васильевич убрал мобильник в карман, огляделся по сторонам и, убедившись, что за ним никто не наблюдает, двинулся в обратный путь по кладбищенским дорожкам. Перейдя по узкому мостику ручей, он увидел невдалеке от дорожки ажурную решетку и внушительное надгробье купца первой гильдии Выпендрютого. Пересвет поднялся по ступенькам на площадку, затем спустился ко входу в склеп и прислушался. За металлической дверцей с круглым сквозным окошком царила тишина.

— Эй, ты здесь, что ли? — вполголоса окликнул Валерий Васильевич безмолвного узника.

— Это вы, шеф? — раздался из склепа глухой негромкий голос, и в круглом окошечке появилась упитанная обиженная физиономия неподкупного охранника архитектурной мастерской. — Шеф, выпустите меня скорее отсюда, я тут от холода совсем уже окоченел!

— Какой холод? — удивился Пересвет. — Лето на дворе, жара!

— Это снаружи жара, — охранник демонстративно постучал зубами, — а здесь, в склепе, колотун! Выпустите меня скорее!

— Ты сперва мне объясни, соколик, как ты там оказался! — в голосе Пересвета прозвучала недвусмысленная угроза.

— За книжкой... за книжкой я пришел... — ответил охранник, смущенно потупив взор.

— За книжкой? За какой еще книжкой? — Валерий Васильевич удивленно поднял брови.