Унесенная ветром - Дмитрий Вересов Страница 60

Теперь бойцы не расходились, и в такой рубке кровь должна была пролиться неминуемо и уже сейчас. Стальные клинки уже сами искали себе дорогу, предчувствуя вот-вот встречу с человеческой плотью.

Вдруг страшный крик пронесся над пустошью. Это был дикий, бессловесный крик самки, от которого замерли звери в лесной чаще, ночные птицы оборвали свою перекличку, даже кузнечики замерли в траве. Остановились и бойцы. Шашки их разошлись, лунный свет на клинках погас. Теперь он вспыхнул на лезвии кинжала, который Айшат приставила к своей груди.

— Айда, Фомка! Айшат умирать, Фомка и Айшат — нет, никогда! Фомка уходить!

Голос ее дрожал. Лицо девушки было мертвенно бледным в лунном свете.

— Айшат умирать! — закричала она и подняла кинжал, сжимая его двумя руками.

Фомка сделал шаг назад, бросил шашку в ножны и поднял руку, предостерегая.

— Довольно! Я ухожу, — он повернулся к ним спиной.

Как и тогда, в лесу, в Акимкиной руке была обнаженная шашка, а перед ним Фомкина спина. Опять черная мысль пролетела вороном в его голове. От этого в злобе, а не от прерванной схватки, он плюнул в траву и швырнул шашку в ножны. Шашка зашипела, как змея, и умолкла.

— Будьте счастливы! — обернувшись, сказал Фомка. — Не поминайте меня лихом! А Фомки Ивашкова больше нет, так и скажите моей матушке. Ходит теперь по земле чеченец Халид. А Фомку-бедолагу не шашка зарубила, не ружье застрелило, а глаза черные сожгли и уголька не оставили. Так и скажите им… Да хранит вас Аллах, великий и всемогущий! Дукха дехийла шу! Живите долго!

Он, уже не оборачиваясь, пошел быстрыми шагами к лесу.

— Фомка! — крикнул Акимка.

Тот даже ухом не повел.

— Халид! — опять закричал казак.

Фомка обернулся.

— Я слушаю тебя, урус, — сказал он с акцентом.

Акимка догнал его и быстро заговорил.

— Казаки говорят, за тобой вослед Ахмаз поехал. Тот самый чеченец раненый, которого поручик выходил и на волю отпустил. Хочет он за кунака отомстить. Тебя он ищет, поэтому берегись… Халид.

— Все мы в милости Аллаха! Прощай!

Уже давно скрылась в темноте фигура друга, а Акимка все смотрел ему вслед, мысленно прощаясь с ним, вспоминая общие их детство и юность. Вот так и обрубается эта счастливая пора в казачьей жизни, словно ударом шашки. Что же теперь ждет их обоих… Легкое прикосновение вывело его из задумчивости. Девушка хотела что-то сказать ему.

— Айшат верить Иса, делать крест, — она показала, как она будет креститься, — читать Инджил. Айшат женить Акимка, рожать маленький казак. Айшат говорить «Да». Айшат говорить… Айшат говорить… Да-отец Айшат убит. Старый Иляс убит. Шамиль нукер убил да-отец Айшат. Ахмаз убил отец. Ахмаз убил да. Акимка айду убить Ахмаз. Айшат говорить Акимка «Да»…

— Я все понял, Айшат. Значит, тот самый нукер Шамиля, который застрелил на охоте твоего отца, был Ахмаз? Я все понял, Айшат. Я найду его. Я знаю, где его искать. Ахмаз идет по следам… Халида, а я пойду по его следам. Я найду его, и твой отец будет отомщен.

* * *

С Вадимом Оля познакомилась у Ирочки на дне рождения. Вадим был такой важный. В нарушение столичной студенческой моды не в джинсах, а в строгом английском костюме и крахмальной сорочке.

— Вадим, Коля и Миша с пятого курса МГИМО, — заговорщицки жарко шепнула Ирочка в Олькино ухо.

Вадим в одиночестве сидел в углу и, перебирая компакт-диски, изображал полную индифферентность ко всему происходящему.

«Вадим — ем один», — отчего-то вспомнилась Оле детсадовская дразнилка, но глаз на видного парня она положила и во время непродолжительного застолья делала глансы, как учили: «в угол — на нос — на предмет».

Когда Ирочка повлекла всех в смежную со столовой гостиную, Оля приблизилась к Вадиму. Он, подобно диск-жокею, казалось, был полностью поглощен Ирочкиной фонотекой.

— Есть что-то достойное вашего внимания? — спросила Оля.

— Да, чувствуется, у Ирины развит музыкальный вкус…

— Папа — профессор консерватории.

— Я по набору дисков понял и по концертному роялю в гостиной.

— А вы, я слышала, по дипломатической линии?

— Да, — вздохнул Вадим, — вот предстоит скорое расставание с Родиной.

— И куда?

— В Швецию… У меня шведский — рабочий язык. Да и специализация — Скандинавский регион.

Вадим был слегка полноват. Даже не слегка, а имел все пятнадцать кило лишнего сальца. Но к его надутой важной физиономии это даже шло.

В конце концов, он был не толще Пашки.

— А они там по-английски ведь говорят? — совсем закосив под дурочку, спросила Оля.

— Говорят… а что?

— Так, ничего, просто я по-английски говорю, в английской школе училась…

— Ну тогда ты в Европах не пропадешь…

На «ты» они перешли легко, как если бы познакомились на даче у бабушки лет пятнадцать назад и вместе играли в песочнице. А еще через полчаса они уже целовались, укрывшись от танцующих в Иркиной спальне.

Вадим дежурно полез под кофточку. А Оля дежурно удержала контроль на зыбком рубеже между легким и тяжелым петтингом.

— Поедем ко мне, — влажно шептал Вадим.

— Я не хочу так быстро, — задумчиво отвечала Оля, отводя его липкие руки.

Она хорошо знала правила игры.

А потом была свадьба. Да такая свадьба, что ей казалось, будто пол-Москвы гуляет и крутится-вертится вместе с нею.

Были пять или десять «мерседесов», которые по осевой линии на скорости больше ста километров несли ее с Вадимом и всех близких родственников и друзей по Кутузовскому, по проспекту Мира, по Новому Арбату… Был банкет в «Праге». Да такой банкет, что голова кругом! Поздравить их с Вадимом, а точнее — поздравить Вадимова папу приехали даже из аппарата администрации президента. Был и замминистра иностранных дел, были еще какие-то важные-переважные люди… Олечка только все улыбалась, принимала букеты и протягивала руку для поцелуев, как научил ее Вадим.

Пашка был на банкете. Нервно постукивал толстыми пальцами, глядя на счастливую пару. А Ольга, похоже, в самом деле была счастлива. Вероятно, уже видела себя в мечтах на приеме у шведского короля со своим дорогим дипломатом. А сейчас отрабатывала манеры. Репетировала. Вся ее жизнь до сих пор была репетицией. И Митроха с Пашкой тоже — не больше, чем репетиция.

Вон — теперь и не смотрит в его сторону!

И зачем она его пригласила на эту проклятую свадьбу?! Покуражиться, наверное, хотела. А он зачем приглашение принял?

Пашка сидел в дальнем конце стола, среди незнакомых людей, пил и злился. На нее и на себя. Злился не в одиночку, рядом сидела какая-то старая подружка жениха. Та все время что-то бормотала себе под нос. Пашка прислушался. Оказалось, что бормотала она исключительно разные гадости в адрес невесты. Пашка покосился на нее изумленно. Просто не верилось, что это милое создание способно так злобно и развязно ругаться! Пашка от этого еще больше загрустил. Он попытался отсесть, благо места еще были. Но Вадимова экс-подружка снова почему-то оказалась рядом и продолжала шепотом оскорблять Ольгу.