Страсти по-губернаторски - Фридрих Незнанский Страница 60

Однако теперь, когда уже нет на свете мерзавца Васильчикова, появилась наконец возможность расследовать это затянувшееся уголовное дело, от которого всячески отпихивались и прокуратура, и милиция. Короче, вся надежда на Александра Борисовича Турецкого. Точнее, последняя надежда.

— Это вам Юра посоветовал? — мрачно спросил Александр Борисович, уже понявший, в какую муторную и грязную историю его затягивают.

— Я просил поначалу его. Ну чтобы он взялся за дело осужденного Игоря, доказал его невиновность. Ведь парня просто подставили, это даже такому дураку, как я, понятно. Я имею в виду — в юридическом отношении полному профану. И он поначалу согласился. А теперь вот позвонил и высказал новую идею, которую, по его словам, считает наиболее правильной и целесообразной.

— А местные правоохранители, вы говорите, заниматься не желают? Чем мотивируют?

— Коробовы пропали давно, уже больше трех лет прошло. Игорь два года сидит. Я ведь узнал об этом, только когда вернулся из госпиталя, то есть недавно. Пошел по инстанциям, и везде пожимают плечами. В прокуратуре утверждают, что у них никаких заявлений от родственников не было, так что и возбуждать вроде нечего. В милиции говорят: «Ищем». Но я-то знаю, что никто никого даже и не собирается искать. А с Игорем? Был, говорят, суд, парень получил заслуженный срок. Все законно.

Да, такая вот жутковатая по своей наглости провинциальная история… Следовало хорошенько подумать, прежде чем давать свое согласие на расследование этого дела.

Но главное было в другом, и Александр Борисович постарался объяснить это Печерскому.

— Видите ли, Валерий Артурович, расследование вашего дела не входит в мою компетенцию, я прибыл в ваш город с другой целью. Совершено три уголовных преступления, три убийства, понимаете?

— Ну я-то понимаю, но, может быть, эти ваши убийства и то, о чем вам рассказал я, как-то связаны между собой? Попробуйте представить.

Турецкий усмехнулся наивности Печерского.

— В основе всякого тяжкого преступления лежит, естественно, веская причина. Если расследование покажет, что, скажем, одной из причин убийства, например, того же Васильчикова, которого вы обвиняете в бандитском захвате чужой собственности, является именно этот факт, то мы будем им заниматься по своей прямой обязанности.

— А если это только мое предположение?

— Ну вот видите? Поэтому давайте так договоримся, Валерий Артурович. Я сегодня вечером буду разговаривать с Москвой. Вот попутно и посоветуюсь по вашему делу. Далеко не уверен, что займусь сам — на мне, как вы видите, действительно уже висят три уголовных дела. У вас же тут кто-то постреливает, причем убивает не простых граждан, а облеченных определенной властью, а кому-то приходится голову ломать, разыскивая преступников. Словом, я поговорю, а как отнесется к вашей просьбе мое начальство, скажу позже. Не возражаете?

— Напротив, — горячо ответил Печерский, — я буду только обязан вам. Искренне говорю.

— Ну обязан — это лишнее, а вот помочь мне, в свою очередь, вы определенно могли бы.

— Чем же? Я к вашим услугам.

— Оставьте мне ваши координаты, я подумаю и позвоню.

Что-то в этом отставном капитане было очень необычное. Так думал Турецкий. Странно, что Юрий ничего о нем не говорил. Александр Борисович помнил, что им были названы некоторые фамилии, но Печерский среди них не значился. Почему? Раз уж по дружбе хотел предложить ему заняться делом Печерского?

Вот и надо бы проверить свои первые впечатления. Ну а что история сволочная, так и двух мнений нет, конечно, надо бы поехать в ту колонию, где содержится младший Коробов, и потолковать с ним по душам. Сам-то Печерский это сделать не догадался, впрочем, может быть, ему и не разрешили. А что есть требования законные, так то здесь никого, видно, не волнует.

Они расстались, и Турецкий пешком отправился в гостиницу. По дороге вспомнил, что говорить по телефону из номера нежелательно, а тут подвернулся тихий скверик — самое то, что требовалось. Народу там было немного. И лавочки свободные.

Первый свой звонок Александр сделал на мобильник Гордеева.

— Привет, адвокат, — начал он. — Ты чего это меня сватать взялся?

— Здравствуй, Сань. Ты, наверное, про Печерского?

— Я ж говорю, знает кошка, чье мясо съела. Ты уже разбирался в его деле?

— Только отчасти, но понял, что у меня ничего не получится, тут необходимо тщательное расследование. Которого, кстати, никто не проводил. А в Новограде за него никто и не возьмется.

— Даже теперь?

— А что изменилось? Ну убили одного, другого, система-то, как ты изволил сам выразиться, осталась. То-то… А такое дело, я подумал, только тебе по зубам.

Это Гордеев так решил польстить, понял Турецкий. Ну босяк!

— А ты-то чем связан с этим Печерским? Ему вообще-то можно верить? Я ж не знаю, что он за человек.

— За него ручаюсь. Он хорошо помогал мне.

— Да? И в чем же?

— Ну-у… — Гордеев замялся. — По мелочам. Задержать убийц помог. Разные дела были. Я сейчас помогаю ему учредительные документы оформить…

— Какие?

— Да, понимаешь… Они там хотят общественную правозащитную организацию официально зарегистрировать. Вот я юридическими документами и занимаюсь. Уже послал им по факсу на областной Комитет ветеранов. Должен был получить. И о твоем приезде сообщил, ты уж извини.

— Поздно извиняться.

— Так ты уже взялся? — обрадовался Гордеев.

— Нет, разумеется. У меня собственных дел по горло. Я вот поговорю с Костей Меркуловым, обрисую ему ситуацию, и как уж дальше — он сам решит. А ты мог бы, со своей стороны, позвонить ему и тоже добавить от себя что-нибудь впечатляющее по поводу здешних дел.

— Ты когда будешь звонить?

— Да прямо сейчас, вот закончу с тобой и позвоню.

— Договорились. Слушай, Сань, если тебе понадобится помощь, ты не стесняйся, в самом деле, обращайся к Печерскому, он в городе пользуется авторитетом.

— Среди кого, господин адвокат?

— Ну ты неправильно понял! Среди нормальных людей, конечно.

— Ладно, посмотрим. Учти, твое присутствие здесь потребуется. Мы собираемся тебя допросить по делу Кураева, ну и вообще.

— Что значит — вообще? — насторожился Гордеев.

— То и значит, что будем говорить по душам. Как следователь со свидетелем. Пока.

«Свидетель! Ха-ха!» — Турецкий усмехнулся. Пусть-ка теперь Юрка немного понервничает, прежде чем станет в следующий раз заниматься самодеятельностью.

И он набрал Костин номер.

В нескольких фразах ознакомил с положением дел, сказал, что местное руководство было бы просто счастливо, если бы московские следователи сумели доказать, что все три преступления совершены на сугубо личной, бытовой почве.