Дело о колокольчиках - Эрл Стенли Гарднер Страница 6

Вечером, около десяти часов, Роб Трентон очнулся от крепкого сна, почувствовав резкий металлический привкус во рту. Острая боль вдруг пронзила живот и даже икры ног. Его мучали тошнота и жесточайшая рвота.

Мертон Острандер, ухаживая за ним, проявил себя и как добрый самаритянин, и как медбрат. Подобно заботливой сиделке, он отвлекал, приободрял, поддерживал - словом, всячески помогал, меняя горячие компрессы на животе Роба и убеждая его, что причиной внезапного недомогания был салат с омарами, который они ели за обедом. Мертон припомнил, что и в его тарелке тоже попался кусочек несвежего омара, и поэтому он вообще не стал есть салат. Он хотел предостеречь Роба, но ему показалось, что Роб с наслаждением ест салат, и он передумал, решив, что крохотный испорченный кусочек омара попался случайно.

Роб вспомнил, что Линда тоже ела салат из морских деликатесов, и настоял на том, чтобы Острандер спустился в ее номер и убедился, что с ней все в порядке.

Сначала Острандер не придал его словам должного значения, но потом решил все же позвонить ей. Когда минут через десять выяснилось, что внутренняя телефонная линия неисправна, он согласился сбегать вниз и постучать в ее номер.

Однако прежде чем уйти, он открыл аптечку, которую, как он объяснил, всегда возил с собой, и дал Робу две большие пилюли, они должны были успокоить желудок теперь, когда он очистился от недоброкачественной пищи.

Сильный приступ тошноты заставил Роба опустить пилюли в карман халата. Через несколько секунд Острандер спросил, закрывая за собой дверь, не вышли ли они обратно. Роб, чтобы не тратить последние силы на бессмысленное обсуждение, что-то пробурчал в ответ, который Острандер расценил как "не вышли!".

Когда Острандер ушел к Линде, Роб, забыв вынуть пилюли из кармана халата, побрел к постели.

Линда не испытывала никаких неприятных симптомов и отнеслась к недомоганию Роба гораздо серьезнее, чем мужчины. Она вбежала в их номер в халате и тапочках на босу ногу и принялась настаивать на том, чтобы они немедленно вызвали такси и отвезли Роба в американский госпиталь.

Острандер вполне резонно считал, что это совершенно излишне, ибо худшее уже позади, а сам Роб, дрожащий и слабый, не хотел "причинять никому хлопот".

Острандеру удалось потянуть время, но минут через тридцать Линда все же поступила по-своему. Роба, поддерживая под руки, подвели к такси, которое каким-то чудом ей удалось сразу найти, и они отвезли его в госпиталь, где молодой врач выслушал их сбивчивый рассказ о симптомах и выписал рецепт лекарства, которое, как подумал Роб, обеспечит лишь кумулятивный эффект.

Так и случилось. Наутро Роб, слабый и измученный, был вынужден распрощаться с Линдой и Мертоном Острандером, которые выехали на ее автомобиле в Марсель.

Острандер, излучая оптимизм, похлопал Роба по плечу и заверил его, что они непременно встретятся на теплоходе, до которого Роб, выздоровев, доберется поездом.

Доктор строго покачал головой. На какое-то мгновение Робу показалось, что, когда Линда повернулась к двери, в ее глазах блеснули слезы, но она бодро помахала ему рукой, как будто они расставались всего лишь на пару часов.

Ночью у Роба снова начался приступ острой боли.

Доктор казался озабоченным, он никак не мог понять причины заболевания. Приговор собравшихся врачей был единодушен - Робу строго-настрого запрещалось ехать ночным поездом в Марсель, а теплоход отплывал на следующий день в четыре часа пополудни.

Роб очень ослабел. Ему казалось, что земля уходит у него из-под ног. Он снова лег. Но ему удалось продиктовать телеграмму Линде с пожеланием счастливого плавания. Немного подумав, он добавил привет Мертону Острандеру. Затем он опустился на подушки, стараясь прогнать черные волны разочарования. Но утром он решился. Несмотря на головокружение и тошноту, он кое-как собрал вещи, доковылял до такси и успел на самолет, который доставил его в Марсель за полчаса до отплытия лайнера. Когда он появился на причале, совсем выбившийся из сил, по громкоговорителю в последний раз возвестили об отправлении теплохода. На палубе он сразу же увидел Мертона Острандера, лицо которого выражало неподдельное изумление.