Умышленное убийство - Эрнест Уильям Хорнунг Страница 6

Он поставил лампу на пол, осторожно приблизился к окошку и беззвучно открыл его. Потом он недовольно покачал головой, так же осторожно закрыл его и вернулся на свое место.

– Вот это и была наша первая возможность – использовать окошко, расположенное над нужным нам окном. Но там слишком темно, ничего нельзя рассмотреть, а свет зажигать категорически нельзя. Значит, остается второй способ. Пошли со мной в подвал. Только помни: хотя здесь и нет никого, кроме нас двоих, шуметь запрещается. Вот! – Он приложил палец к губам, одновременно кивком привлекая мое внимание к звукам, раздававшимся снаружи. – Вот! Слышишь?

И снова до моего слуха донеслись те же мерные шаги, приближающиеся к дому. Раффлз пригасил лампу, и некоторое время мы снова молча стояли в тишине, ожидая, пока шаги не затихнут вдали.

– Это либо полицейский, – пробормотал Раффлз, – либо сторож, который обходит все ювелирные магазины в округе. Тут между владельцами таких лавок есть договоренность. Сторож просто обходит улицы и смотрит, нет ли поблизости подозрительных лиц и все ли в порядке с магазином.

Мы осторожно, чуть ли не ползком и пригнувшись, спустились с лестницы. Ступеньки скрипели, как мне показалось, нарочно, чтобы позлить нас и заставить понервничать. В коридоре мы взяли в руки свои ботинки, затем продолжили путь по каким-то корявым каменным ступеням. Когда они закончились, Раффлз поставил лампу на пол, а сам обулся, велев мне сделать то же самое. При этом голос его прозвучал громче, чем я предполагал, так как наверху он строго-настрого запретил мне вообще произносить что-либо. Мы очутились в подвале, точнее, в небольшом его отсеке, откуда вели сразу несколько дверей. Три из них оказались приоткрытыми так, что были видны пустые погреба. Но четвертая дверь была заперта на ключ и засов. Однако ключ почему-то был оставлен в замке, и мы легко преодолели эту незатейливую преграду. Мы очутились в подобии некого квадратного колодца, заполненного густым туманом. В противоположной его стене обнаружилась еще одна дверца, которую Раффлз тут же осветил лампой, одновременно загораживая ее слабые лучи своим телом. В этот момент раздался какой-то странный звук, напоминающий то ли хруст, то ли скрежет металла, и у меня замерло сердце. Но уже в следующий миг я увидел, что дверь широко распахнулась, а Раффлз уже стоит за ней и манит меня к себе, озорно помахивая ломиком.

– Дверь номер один, – прошептал он. – Одному дьяволу известно, сколько их еще там, дальше. Не меньше двух, это я знаю точно. Но ты сильно не переживай. Здесь, внизу, мы не так сильно рискуем, как в том случае, если бы нам пришлось работать там, наверху.

Сейчас мы находились на нижней ступеньке точно такой же каменной лестницы, по которой только что спустились. Этот участок дома был смежным с магазином и частной секцией дома. Однако данная лестница вела не в открытое помещение, а заканчивалась массивной дверью из красного дерева, в которую мы и уперлись, дойдя до последней ступеньки.

– Я так и думал, – пробормотал Раффлз, передавая мне лампу и пряча в карман связку отмычек, после того как он в течение нескольких минут пытался справиться с замком. – Тут потребуется целый час упорного труда, чтобы пройти через эту дверь!

– А ломиком этот замок никак нельзя убрать?

– Нет, с этой конструкцией я хорошо знаком. Бесполезно даже пробовать. Его придется открывать изнутри, а это займет не меньше часа.

Судя по моим часам, прошло сорок семь минут. Ровно столько времени потребовалось Раффлзу, и никогда еще в жизни я не видел более тонкой работы и такого старания. Моя роль была куда проще. Я просто стоял рядом и держал в одной руке лампу, а в другой – склянку с маслом.

Раффлз извлек из кармана симпатичный, расшитый шелком футляр, очевидно, предназначенный для его бритвы, но набитый не лезвиями, а мелкими инструментами, которые были в ходу у людей, разделявших его нелегальное хобби. Из всего набора он выбрал буравчик, способный высверлить отверстие диаметром в дюйм, и приделал его к небольшой, но мощной стальной скобе. Потом он снял пальто и блейзер, аккуратно расстелил их на верхней ступеньке, встал на колени на мягкую ткань и, подвернув манжеты рубашки, принялся за работу. Он начал методично просверливать отверстия в дереве, чтобы образовался круг. Правда, прежде он смазал буравчик, чтобы свести до минимума возможный скрежет, и повторял эту процедуру, перед тем как сделать очередное отверстие, а иногда и в середине процесса. Для того чтобы обойти полный круг, ему потребовалось сделать тридцать две таких дырки.

Я заметил, что, высверлив самую первую дыру, он сунул туда указательный палец, а через некоторое время, когда отверстия составили овал, продел туда ладонь до основания большого пальца, и тут я услышал, как он тихонько выругался, после чего добавил:

– Вот чего я так боялся!

– Что такое?

– Железные ворота по ту сторону двери.

– И как же, черт побери, мы прорвемся через них? – в ужасе выдохнул я.

– Мы уберем замок отмычкой или ломом. Правда, их там может быть два – нижний и верхний, тогда придется вырезать еще два отверстия.

Признаюсь, я не очень-то радовался перспективе снова наблюдать за тем, как он начнет орудовать отмычками и ломиком. Один-единственный замок уже поставил нас в тупик, а если их там окажется еще два… Мое разочарование и нетерпение стали бы для меня откровением, если бы я задумался серьезно над своим состоянием. Но я втянулся в это гнусное предприятие добровольно, причем сейчас меня охватил какой-то неведомый мне ранее азарт. Романтика вкупе с опасностью во время всего нашего приключения словно загипнотизировали меня. Все мои чувства буквально парализовало. И я продолжал неподвижно стоять подле моего друга, подсвечивая ему лампой и испытывая какой-то непостижимый и непонятный мне интерес, который не проявлялся у меня при более достойных занятиях. Но рядом со мной стоял на коленях сам Эй-Джей Раффлз! Волосы его спутались, а на лице играла такая же самодовольная полуулыбка, которой он одаривал своих противников, уверенно побеждая в матчах по крикету.

Наконец цепочка отверстий замкнулась, замок более не представлял собой препятствия, и рука Раффлза свободно прошла внутрь, проскользнув между прутьями железных ворот.

– Самое главное, – зашептал он, – чтобы замок оказался посередине. Значит, он тут один… Ура! Так оно и есть. Теперь я должен одолеть его, и, считай, полдела сделано.

Он убрал руку и достаточно проворно выбрал из связки отмычек одну, после чего его рука снова исчезла в дыре. Мы оба затаили дыхание. Я слышал, как бешено колотится у меня сердце в груди, как тикают часы в кармане. И тут до меня донесся нежный звук отмычки, аккуратно поворачиваемой в замочной скважине. И вот он – долгожданный щелчок, звук, который не спутаешь ни с каким другим на всем белом свете. В следующий миг тяжелая дверь красного дерева и железные ворота, открывающиеся внутрь, гостеприимно позволили нам пройти дальше. Раффлз, вытирая пот с лица, уселся на письменный стол, стоявший тут же, неподалеку от входа.