Тайна голландских изразцов - Дарья Дезомбре Страница 6

– Тебе так нравится эта идея, что ты даже заговорила стихами! – улыбнулась Маша.

– Мне не нравишься ты с тех пор, как сюда приехала! – возмущенно фыркнула бабка. – Любому из нас нужно дело, которое его увлекает! А такому, как ты, тем более! И чем раньше человек определяется с призванием, тем больше у него времени на разгон, тем больше шансов, что он станет настоящим профессионалом!

– Ты знаешь, что говоришь как… папин убийца? – тихо спросила Маша.

Но бабка только махнула рукой:

– Не пытайся меня смутить! Он же был не дурак, верно?

– Верно… – еще тише сказала Маша.

– Вот! – Бабка положила перед ней визитку. – Позвони.

Маша молча отвернулась к окну, крутя в руках уже пустую чайную чашку. А Любочка, погладив ее по плечу, вышла из кухни и прикрыла за собой дверь.

* * *

Ревенков встал ей навстречу, на ходу вытирая ладони бумажной салфеткой: рандеву он назначил в пирожковой в Конюшенном переулке. Маша оценила выбор: недалеко от ее дома, и само место вкусное и не жлобское.

– Берите с капусткой, – посоветовал он, когда она присела за столик и сделала знак официанту. – С капусткой – самые лучшие. Ну и еще с рыбкой красной.

Маша сделала заказ и, отложив меню, взглянула на своего возможного заказчика – крупного светло-рыжего голубоглазого мужчину в розовой рубашке, придававшей ему вид нежнейшего поросенка. Добродушного поросенка. На спинке стула висел коричневый пиджак и коричневый же галстук с геометрическими мотивами: Ревенков явно расслаблялся во время обеда, и встреча с ней не отменяла этой традиции.

– Только давайте сначала покушаем, а? – предложил он, со сладострастием по-настоящему голодного человека откусывая от пирога.

Маша, сдержав усмешку, кивнула и молча ждала, пока перед ней поставят тарелку с капустным и рыбным пирогами плюс широкую чашку с бульоном. Когда в полной тишине они закончили трапезу, Ревенков отодвинул от себя посуду, вытер жирные губы салфеткой и совсем по-новому – много более благосклонно – взглянул на Машу.

– Извиняюсь. – Он развел полными руками, отчего рубашка опасно натянулась под мышками. – Пока голодный, это самое, ни о чем думать и говорить не могу. Злой – ужас! А сейчас вроде отлегло.

– Ясно, – вежливо улыбнулась Маша. – Софья Васильевна сказала, что у вас есть для меня работа.

– Угум, есть. – Ревенков пригладил пальцем широкую белесую бровь. – Меня тут, по ходу, обнесли. Ну и я знать хочу кто. И почему.

– Простите мое любопытство… – Маша помялась. – Но зачем это вам? Изразцы, если я правильно поняла, не очень дорогие, а вы человек состоятельный, можете заказать еще… Это выйдет и быстрее, и, мне кажется, дешевле…

– А че, дорого берете? – сощурился Ревенков. И, заметив Машино замешательство, покровительственно похлопал ее по руке. – Да-да, слыхал. Вы, типа, крутая. Так не сомневайтесь, я к вашим гонорарам готов. – Он втянул носом воздух, посмотрел в окошко, явно собираясь с мыслями. – Вот прям не знаю, как это объяснить-то… Кто-то, по ходу, задумал чего-то за моей спиной. Проник в мой, понимаешь, – он подчеркнул голосом, – мой! – дом. Украл мои вещи. Кто и почему, ваще не ясно. Но, ясен пень, не сюрприз мне хотел сделать к празднику, так?

Он посмотрел Маше в глаза почти умоляюще – так ему хотелось, чтобы она его поняла. И Маша поняла, хоть и принадлежала к совсем другой людской породе. Ревенкову казалось немыслимым отдать без боя что-то свое. Любой, кто покушался на его собственность, становился врагом номер один. «Видно, – подумала Маша, – он долго и сложно шел к тому, что имеет, вот теперь и защищает добытое с упорством и яростью цепного пса». Ревенков улыбнулся – зубы были не слишком ровные, но свои, крепкие, явно не коренного питерского происхождения. Бабка как-то озвучила ей питерскую формулу взаимоисключающих понятий: либо истинный питерец с плохими зубами, либо не питерец, но с хорошими. «Тут уж не до рацио, – улыбнулась в ответ Маша. – Кто-то посмел вторгнуться в его жилище. Ату его, ату!» А вслух сказала:

– Расскажите, как это произошло?

– Да фигня какая-то! – почесал коротко стриженный затылок Ревенков. – Короче. Я был в городе, тут квартиру снимаю. На Таврической, – уточнил он не без гордости факт проживания в одном из самых дорогих кварталов, и Маша уверилась в своем анализе. – В Пушкин катаюсь пару раз в недельку да в выходные – поглядеть, как ремонт, не заснули ль там мои чучмеки. Дом на сигнализации, ясен пень. Ну и вот, позвонили из полиции часов в десять вечера. Сказали, было проникновение, приезжайте, посмотрите, что взяли. Я, значит, давай в Пушкин. Благо пробок не было – за полчаса доехал. В доме – окно на первом этаже, там окна низкие…

– Бельэтаж, – кивнула Маша.

– Что? – нахмурился Ревенков.

– Не обращайте внимания. Вор проник через окно?

– Да. Аккуратненько так стекло вырезал. Быстро вошел, взял изразцы – и вышел.

– В доме есть камеры наблюдения?

– Ага, – кивнул бизнесмен. – Только толку от них, по ходу, чуть. Можете сами посмотреть.

– Обязательно посмотрю. Что дальше?

– Этот гад был явно в курсе, сколько времени нужно охране, чтобы приехать. Когда те подъехали, в доме и рядом с ним уже никого не было.

– Соседей опрашивали?

– А как же! Все свои люди. Дружат – не разлей вода: охраняют как бы вдобавок к официальным структурам соседскую недвижимость. Типа договора: я за твоим особняком пригляжу, пока ты с семьей в отпуске на Таити, а ты – за моим.

– И что же?

– Не-а. Никто ничего не видел. Темно ж, как в… – Он осекся, взглянув на Машу, и поправился: – Типа очень. Дождь шел всю ночь. Как сработала сигнализация, соседи слева высунулись из окон… Ну и увидели только удаляющиеся фары машинки какой-то. Но ни номеров, ни цвета не разглядели.

– Ясно, – кивнула Маша, хотя ей было совсем не ясно. – Давайте посмотрим записи с камер наблюдения. Они у вас дома?

Ревенков самодовольно улыбнулся и достал из стоящего под стулом портфеля айпад:

– Техника! Вот из охранного агентства прислали по мейлу.

Он настроил и передал ей планшетник. Маша, сощурясь, посмотрела на экран: особняк стоял чуть в глубине, перед ним – два дерева, закрывающих обзор. Ближайший фонарь – метрах в ста, чуть дальше по каналу, отделяющему улицу от царскосельского парка. Свет фонаря казался призрачным, далеким.

– Как-то темновато у вас в Пушкине, – повернула она экран к Ревенкову.

Тот усмехнулся, кивнул:

– Темновато, это да. Только, по ходу, дело тут не в экономии электроэнергии. Два фонаря, ближайших к дому, разбили. За пару дней до ограбления.

– Вор, выходит, готовился. – Маша вернулась к происходящему на экране. Внезапно дом осветился.

– Это датчики движения, – пояснил Ревенков. Из сгустившейся еще больше тени дерева появилась черная фигура; вот она замерла перед большим окном, и через несколько минут неизвестный вынул стекло, подтянулся и перекинул ногу внутрь. – Подождите. – Ревенков кликнул следующий файл. – Вот. Данные со второй камеры, той, что внутри.