Тигриные глаза - Ширли Конран Страница 6

— Помилуйте! Да Плам просто завидует мне, как и все остальные! Ей просто хочется испортить мне настроение!

Бриз бросил на Виктора тревожный взгляд и произнес извиняющимся тоном:

— Думаю, что Плам ошибается. Она мало знакома со старыми мастерами. И к тому же уже довольно поздно, она, должно быть, устала… мы весь вечер пили шампанское.

— Моему декоратору потребовались месяцы, чтобы найти эту картину после того, как она поняла наконец, чего мне хочется. — Сюзанна все больше раздражалась. — Если бы это была подделка, Синтии не понадобилось бы столько времени на ее поиски.

— Я сказала это только для того, чтобы вы поскорее смогли вернуть свои деньги, — принялась оправдываться Плам. — Ведь это надо сделать быстро, не так ли. Бриз?

Виктор вопросительно посмотрел на Бриза, который был крайне смущен.

— Я уверен, что сомнений в подлинности этой картины быть не может, — попытался успокоить их Бриз. — У Малтби высокая репутация. Но если вы хотите, Виктор, то я по возвращении в Лондон могу зайти к ним и навести справки.

— Я сам наведу справки, — бросил Виктор.

— Как Плам может знать, что это подделка? — потребовала объяснений все еще разъяренная Сюзанна. — Она видела картину всего две минуты, да еще при искусственном освещении!

— Мне не нужен дневной свет для этого, — твердо сказала Плам. — Я и так вижу, что в ней нет души. Дух картины невозможно подделать.

— Что за чушь, какой еще дух! — взвизгнула Сюзанна. — Подлинность картины подтверждена специалистами. А Плам не специалист!

Плам в упор посмотрела на хозяйку.

— Дух картины невозможно описать, его можно только ощутить. Или, напротив, увидеть, что он отсутствует.

Плам знала, что умение почувствовать подлинность или подделку — это то же качество, что и музыкальный слух, только более редкое. Бриз иногда подшучивал над ее острым глазом, говоря, что это результат неиспорченности предыдущими суждениями, иначе говоря, необразованности.

Но сейчас, в два часа ночи, Бриз не хотел обсуждать природные способности Плам и предпринял последнюю попытку спасти положение:

— Боюсь, что и мнение всего мира искусства не покажется нашей Мадонне профессиональным в вопросе голландской живописи семнадцатого века.

Разозленная упоминанием ненавистного прозвища, с помощью которого английская печать намекала на отсутствие в ее картинах эротического аспекта, Плам вспыхнула.

— Не надо быть специалистом, чтобы определить фальшивку. Торговцы говорят: «Коро нарисовал две тысячи картин, четыре тысячи из которых находятся в Соединенных Штатах». Все музеи мира клевали на фальшивки, кстати, и на очень грубо сработанные. Я иногда гляжу на выставленные в Метрополитен, Лувре или Британском музее вещи и поражаюсь нравам тех, кто осмелился продать их как оригиналы. — Она повернулась к мужу. — Чтобы увидеть подделку, нужен всего лишь хороший глаз, а он у меня есть, и Бриз знает об этом.

— При чем здесь твое хорошее зрение? — удивленно воскликнула Сюзанна.

Бриз вздохнул. Как и другие торговые агенты, он мог не знать всех необходимых подробностей изображенного предмета, например, соответствует ли платье моде, существовавшей во времена создания картины. Он этому не учился. Однако всякий хороший агент привык полагаться на собственное видение. Бриз знал, что хороший глаз требует постоянного совершенствования, тренировок и упражнений, а это означало, что он на все должен смотреть настороженно. Агенту нужен глаз, чтобы обнаружить талант, почуять сокровище в лавке старьевщика или на аукционе в глубинке, создать коллекцию.

Редкий искусствовед имеет такой глаз, поскольку большинство не доверяют собственным суждениям, а полагаются только на опыт своих предшественников. Именно поэтому многие агенты сдержанно относятся к мнению специалистов по истории живописи.

Как всегда, когда разговор заходил о живописи, голос Плам, обычно тихий и неуверенный, звучал сильно и убедительно:

— Подделывали почти каждого знаменитого художника, даже при жизни, как Френсиса Бекона. Кого-то подделать легко, кого-то трудно. Рубенс, например, так знал анатомию, что его практически невозможно скопировать. А натюрморт…

Бриз недовольно прервал ее:

— Ты слишком много выпила! Пойдем, я отвезу тебя домой. Приношу свои извинения, Сюзанна.

— Подождите минутку. — Виктора забавлял бунт, который учинила Плам, и он, с интересом наблюдая за Бризом, вдруг лишившимся своей обычной обходительности, предложил:

— У меня есть идея. Если Плам так уверена в своем чутье, то как насчет небольшого пари по поводу этой картины?

— Нет! — Бриз догадывался, что за пари собирался предложить Виктор. — Плам, я запрещаю тебе это!

Плам устремила на мужа горящий взор и, полагая, что речь может идти лишь о ставке в несколько сот долларов, согласно кивнула Виктору.

— Принято!

— Хорошо, — сказал тот. — Если выиграю я, вы отдаете мне бесплатно одну из ваших картин — по моему выбору. Если я проиграю, то плачу вам половину ее рыночной стоимости. — Он протянул Плам руку. — Но вы должны доказать, что эта картина поддельная.

Плам пожала протянутую руку.

Бриз натянуто улыбался. Если Плам выиграет, то он, Бриз, скорее всего лишится хорошего клиента. Если Плам проиграет, Виктор бесплатно получит картину английской участницы знаменитой выставки. Кроме того, Виктор ее руками добывает доказательства, с помощью которых потом загонит в угол Малтби. Ловкий игрок, этот Виктор, знал, как при плохой карте сделать хороший ход.

— Понятно, ты не любишь Сюзанну, но нельзя же оскорблять бедную женщину только за то, что она думает, что испражняется фиалками, — проворчал Бриз, закрывая за собой дверь их гостиничного номера.

Сбросив свою темно-красную накидку, Плам неуверенными шагами направилась в спальню.

— Бедная, где уж там! Не скрою, она раздражает меня — и прежде всего, наверное, тем, что у нее есть все, о чем только может мечтать женщина. Но это не дает ей права быть такой высокомерной.

— Кто бы говорил!

— И если не по форме, то по сути я была права! — Плам сбросила атласные фиолетовые туфли.

— Ты была не права и по сути, ты их расстроила и поставила в неловкое положение! Это наши клиенты и наши друзья! — Бриз в гневе расхаживал по спальне.

— Тем более надо было сказать им, что им подсунули фальшивку. И пока еще прошло совсем немного времени, они, наверное, смогут вернуть ее Малтби. — Нащупав резинку под юбками из золотистого шифона, Плам стала стягивать с себя колготки.

— Я не уверен в этом. Малтби будет сопротивляться, потому что ему больше ничего не остается. А ты не можешь позволить себе нажить врага среди немногих своих покупателей в Нью-Йорке. Даже если ты права — а я в этом сомневаюсь, — посланцы, приносящие дурные вести, обычно лишаются головы.