Ловкая бестия - Марина Серова Страница 6

Утопая в мягком кожаном сиденье, Леонид Борисович Симбирцев таращился на меня, не скрывая интереса. Он даже попытался сделать что-то вроде комплимента насчет вкуса и умения выгодно подчеркнуть и без того привлекательную внешность.

Было похоже, что подобные фразы моему новому боссу приходилось проговаривать не так уж часто, поэтому Леонид Борисович сник уже на середине и ограничился тем, что облизнул губы.

Как видно, я представлялась господину Симбирцеву чем-то вроде нового одушевленного предмета с приятным экстерьером, который может совместить приятное с полезным — и охранять тело начальства, и ублажать его в свободное от основной работы время.

— Вы, наверное, были в детстве очень красивым ребенком, — сказал он после некоторого молчания. — Меня вот природа с родителями не одарили хоть сколько-нибудь привлекательной внешностью, и в детском саду девчонки из старшей группы дразнили меня Страшилой.

— Но вы ведь не мечтали стать фотомоделью, — усмехнулась я. — А Страшила, как известно, достиг высот известных и стал именоваться Страшила Мудрый. Так что со временем все уравновесилось.

Симбирцев поглядел на меня с одобрением. Казалось, он с удовлетворением отметил для себя, что эта «телка», как обычно выражаются (или хотя бы думают) такого рода мужчины, не только умудряется выгодно себя преподнести, но и в черепной коробке у нее кое-что имеется.

— Мне Сидорчук сказал, что у вас какая-то сногсшибательная биография, — сказал босс. — Прямо Никита? какая-то. Видели такое кино?

Я молча кивнула.

— Расскажете как-нибудь?

Этот вопрос, вернее интонацию, с которой он был задан, можно было трактовать совершенно недвусмысленно. И я спокойно ответила:

— Мой рабочий день заканчивается в двадцать ноль-ноль, как вам известно.

— Значит, ужинаем у меня, — подытожил господин Симбирцев.

Машина припарковалась у здания областной думы. По обе стороны клацнули дверцы, распахнутые охранниками, и мы с шефом вылезли из авто.

— Так было в последний раз, — тихо сказала я бодигарду, который выпустил меня из лимузина. — На будущее запомните: мы выходим вместе с одной стороны, сначала я, потом босс.

Охранник натужно улыбнулся и согласно кивнул, хотя было видно, что этот верзила ни в грош не ставит мои нотации и не прочь съездить меня по зубам.

Местная законодательная власть обитала в длиннющем двухэтажном строении, фасад которого был «украшен» столь узкими окнами, что можно было принять их за бойницы какой-нибудь современной крепости.

Впрочем, насколько мне было известно по рассказам тетушки, данная ветвь на прочном дереве власти была скорее декоративной и конфликт между областной администрацией и думой в этой области мог разве что присниться в кошмарном сне какому-нибудь политику.

С пропусками возникла небольшая заминка. Мы с Леонидом Борисовичем минут десять простояли в холле, пока мрачный дежурный прозванивал по телефону депутата и медленно заполнял бланки.

— Это раньше, в начале девяностых, тут мог каждый гулять, как ему вздумается. Один мой знакомый даже использовал здание облдумы в качестве единственного в этих краях бесплатного туалета, — сказал переминающийся на каблуках Симбирцев.

Когда нам вручили пропуска, мы поднялись по главной лестнице на второй этаж и прошли по трижды заворачивающемуся налево коридору в кабинет с табличкой, на которой значилась фамилия Бурденко А. Н.

— Вот и наш демократ, — обернувшись ко мне, произнес шеф, нажимая на ручку двери. — Только ничему не удивляйтесь…

Симбирцев вошел без стука. Леонида Борисовича ожидали.

Из-за стола поднялся грузный мужчина лет сорока. Он был одет в очень дорогой костюм с перламутровыми пуговицами. Когда Бурденко протягивал руку Симбирцеву, я заметила бриллиантовые запонки, а на его запястье массивный золотой браслет.

— Тютелька в тютельку, — кивнул хозяин кабинета в сторону напольных старинных часов с потемневшими от времени пастушками на корпусе.

Часы с хрипом сыграли какую-то заунывную мелодию, имитируя клавесин.

— Четыре косых твердыми, — с удовольствием сказал Бурденко, поглаживая тронутый прозеленью металл. — Сначала хотел почистить, но потом решил: пусть так остается. Сразу видно, что ценное старье.

Кабинет депутата был под стать его хозяину, такой же массивный и такой же неуклюжий. Громоздкий стол из черного бука с толстыми витыми ножками занимал половину пространства комнаты, а кресла с изогнутыми спинками и красными бархатными сиденьями, казалось, были контрабандой вывезены из какого-нибудь королевского дворца.

В довершение интерьера в углу справа от входа висела потемневшая икона четырнадцатого века с окладом, позолоты которого хватило бы на целый иконостас в кафедральном городском соборе.

Судя по развешанным на стенах цветным портретам, господин Бурденко принадлежал к депутатам демократической ориентации.

Неизменный президент с лицом строгого и вдохновенного дедушки, расположенный на стене за письменным столом хозяина кабинета, упирался своим взором на посетителя сразу с порога, как бы спрашивая у него: «А ты, понимаешь, поддерживаешь реформы?»

Слева красовался новенький премьер с автографом в правом нижнем углу, справа — академик Сахаров, впрочем, без автографа.

Присмотревшись, можно было заметить Гайдара, засунутого между шкафом и тумбочкой.

— А кто это с тобой сегодня? — наконец заметил меня Бурденко.

— Мой новый референт, — коротко пояснил Симбирцев, не без удовольствия глядя на приятно удивленного депутата. — Познакомьтесь, пожалуйста.

— Андрей… Николаевич, — глаза Бурденко сразу стали какими-то маслеными.

— Евгения Максимовна, — пожала я его руку. Депутат попытался задержать мою ладонь в своей чуть дольше, чем положено при первом знакомстве.

— Значит, Женя, — проговорил Бурденко, когда я освободилась от его пожатия.

* * *

В детстве меня слегка коробило мое имя — Женя. Не то мужское, не то женское.

Если учесть, что у меня была приятельница Саша и мы обе были похожи на мальчишек — короткая стрижка, штанишки, и по повадкам — бойкие, подвижные, бесстрашные, — то неудивительно, что мой пол для окружающих был как бы под вопросом.

Однажды наша с Сашей прогулка закончилась грандиозным скандалом. В тот теплый летний денек мы с подружкой бесцельно слонялись по городу и облюбовали для игр один из двориков.

Углубляясь все дальше и дальше, мы перемахнули через забор и оказались на зеленом лугу, заставленном какими-то непонятными предметами.

Здесь были шалаши, палатки, длинные змеящиеся окопы, строения неизвестного нам назначения — короче, идеальное место для игры. Как позже выяснилось, мы проникли на территорию хозяйственного блока в расположении одной из секретных воинских частей.