Доктор Z - Франк Хеллер Страница 6

— Первое наблюдение, — сказал он. — Вы пришли из любопытства, но из любопытства, к которому примешаны в одинаковой доле как недоверие, так и пренебрежение.

Пациент вздрогнул, оторвавшись от мыслей, в которые он, видимо, был погружен. Он осмотрелся по сторонам необыкновенно острыми глазами. Цвет лица у него был смуглый и брови такие густые, что образовывали нечто вроде повязки на лбу.

— Недоверие? Пренебрежение? — пробурчал он с досадой. — Ничего подобного! Уверяю вас, что…

— Совершенно лишнее уверять меня в том, что вы сами опровергли, — прервал его доктор. — Так, как вошли вы, не входят к человеку, советам и предписаниям которого собираются подарить хоть сколько-нибудь доверия. Но, впрочем, это неважно. Ваше имя и цель вашего посещения, разрешите узнать?

— Хейвелинк, — отвечал пациент, слегка выбитый из колеи. — Меня зовут Йозеф Хейвелинк. Но уверяю вас…

Доктор протестующе поднял свою пухлую руку.

— Ваше дело? Вас беспокоят сны, не правда ли?

В глазах господина Хейвелинка появилось выражение почтения.

— Как вы могли… Как вы, доктор, можете…

— А что же еще? Непохоже на то, чтобы вы пришли сюда с целью проанализировать вашу душу в интересах науки. Вас что-то тревожит… по-видимому, то, что вам снится по ночам. Рассказывайте. Мне некогда.

Глаза господина Хейвелинка устремились куда-то вдаль, словно у ясновидящего.

— Да, это сон, — согласился он. — Я не из тех, кто придает значение снам…

— Нет, никоим образом, — пробормотал доктор. — Ну, ваш сон?

— Я антиквар. У меня антикварная лавка на Пийль-стег, 33, лучший магазин в Амстердаме, осмелюсь сказать.

Доктор Циммертюр кивнул головой в знак легкого одобрения.

— Чего я не знаю про разные антикварные редкости и картины, — продолжал господин Хейвелинк со все возрастающим энтузиазмом, — про это не стоит говорить. А тому, что я знаю, я научился сам. Что напечатано в книгах, этого я в грош не ставлю. Когда видишь, как важные профессора переплачивают большие деньги за подделки, остается только смеяться над книгами и над тем, чему они учат. Ха-ха-ха! Нет, с книгами я никогда не имел дела… разве только как с товаром.

Доктор Циммертюр нетерпеливо постучал указательным пальцем по столу.

— Дальше! — сказал он. — Ваши сны?

— Сейчас я дойду и до них. Впрочем, дело идет только об одном сне, но он все повторяется, раз за разом, так что можно прямо с ума сойти. Вот послушайте! Мне снится, что я сижу в комнате за прилавком. Я сижу к нему спиной и не могу повернуть головы. Перед глазами у меня книга, которую я держу обеими руками. Она толстая, точно кассовая книга, и всегда раскрыта на одной и той же странице. На этой странице напечатан заголовок: «Предложение и спрос».

Доктор поднял бровь.

— Вы занимались политической экономией?

— Никогда! Довольно с меня и моей собственной экономии. Эта книга, доктор, лежит передо мной раскрытая, и все, что я могу прочесть в ней, — это заголовок: «Предложение и спрос». И в то время как я читаю его, доктор, пока читаю, я слышу, как грабят мою кассу, и не могу пошевелить ни одним пальцем! Что это значит? Скажите мне, что это означает? Слыхали вы что-нибудь подобное?

Доктор задумчиво смотрел на своего пациента.

— И это все?

— Да. Но я не успокоюсь до тех пор, пока не узнаю, что это означает. Я снабдил мой несгораемый шкаф особыми патентованными замками и электрической сигнализацией, и тем не менее я продолжаю видеть все тот же сон, господин доктор. Раз за разом, можно с ума сойти! Я прочел в газетах, что вы растолковываете сны, и вот я пришел к вам узнать, что означает мой сон.

Господин Хейвелинк отер лоб шелковым платком и умоляюще посмотрел на ученого. Доктор Циммертюр, отвечая ему, отбивал каждую фразу коротким движением ножа для разрезания бумаги.

— Растолковываю сны? Да, я делаю это или, по крайней мере, пытаюсь делать… между прочим. Я стараюсь выяснить, отчего происходят сны, каково их значение и каким образом можно спастись от неприятных, беспокоящих снов. Словом, я психоаналитик. Понимаете?

— Да. Это вот мне и нужно.

— Сон, — продолжал доктор, — есть осязаемый результат нашего затаенного желания. Того, что мы пожелали в бодрствующем состоянии и не достигли или не решились сделать, и это снова возвращается к нам, когда мы спим, в форме снов. И желание не должно быть непременно положительного свойства, оно может быть отрицательным, — например, стремление избежать чего-нибудь, страх, что нечто произойдет. Я делаю это предисловие, чтобы вы поняли меня, когда я попробую объяснить ваш сон.

— Понимаю, понимаю! Начинайте, господин доктор.

— Прекрасно! Попробуем проанализировать ваш сон. Для того чтобы это удалось, вы прежде всего должны дать мне одно обещание: вы должны честно, так добросовестно, как только можете, отвечать на те вопросы, которые я буду задавать вам. Обещаете?

Антиквар кинул быстрый взгляд на дверь.

— Само собой разумеется, — сказал доктор, — что ни одно слово, сказанное в этой комнате, не выйдет за пределы ее. Начнем?

Господин Хейвелинк заморгал, точно человек, который должен броситься в холодную воду, но пробормотал невнятно:

— Да.

— Прекрасно! Прежде всего вы должны выключить всякую сознательную работу мысли из вашего мозга. Приведите себя в такое состояние, какое у вас бывает, когда вам хочется спать. Конечно, сознание ваше вследствие этого не прекратит своей работы, но вы должны направлять его исключительно на те мысли, которые будут возникать в вашем подсознании. Поняли?

Господин Хейвелинк задумался, и брови его завязались петлей над самой переносицей.

— Да.

— Прекрасно! Теперь я назову вам одно слово, и вы должны поделиться со мной всеми мыслями, появляющимися в вашем сознании в связи с этим словом. Поняли? Всеми!

Пациент опять кинул быстрый взгляд на дверь, но в третий раз кивнул головой и выпрямился на стуле.

— Да.

— Прекрасно! Теперь я произношу слово: «предложение». Какие мысли вызывает оно у вас?

Господин Хейвелинк смотрел перед собой в пространство, точно на невидимый стеклянный шар.

— Никаких.

— Не бойтесь, если мысли будут незначительны. Итак, о чем вы подумали, когда я произнес слово «предложение»?

— Ни о чем.

— Не бойтесь, если мысль покажется вам смешной или даже отвратительной. Говорите!

— Мне нечего сказать.

Доктор Циммертюр пожал плечами.

— Гм! А слово «спрос»? Не вызывает ли оно каких-нибудь мыслей по ассоциации… каких-нибудь невольных мыслей?

Господин Хейвелинк напоминал знаменитую роденовскую статую «Мыслитель».