Дело об императорском пингвине - Андрей Константинов Страница 6

Кемаривший за столом у окна худощавый лысоватый мужик в милицейской форме с погонами майора с трудом приподнял голову, оценивающе посмотрел на меня и снова бессильно рухнул на стол. Одного взгляда на его изможденное бледное лицо было достаточно, чтобы понять — человека колбасит. Похоже, что это и был тот самый Синюшников А. Е. И если так, то своей фамилии он, безусловно, соответствовал.

Зато сидящий напротив, невысокого роста, плотно сбитый мужичок в штатском, был весьма бодр и энергичен. После того, как я утвердительно кивнул на его вопрос: «Журналюга? Из „Пули“?», он приветливо махнул мне рукой: давай, мол, заходи.

— Ну, будем знакомы. Филиппов. Владимир Николаевич.

— Шаховский. Виктор… Виктор Михайлович.

— А я тебя вчера ждал. Андрей мне сказал, что ты вчера должен был объявиться. Чего-то не срослось?

— Да, возникли там, кой-какие накладки, — вынужден был ответил я.

Блин, вот далось им всем мое вчера!

— Ну ладно. Это я к тому, что сегодня для тебя времени у меня поменьше будет, так что давай сразу к делу.

— О-ё-ё-ё-о… — подал голос из своего угла майор Синюшников. Похоже, ему стало совсем плохо.

Филиппов с какой-то совершенно отеческой жалостью посмотрел на коллегу и, немного поколебавшись, сказал:

— Сашка! Чем так мучиться, давай сгоняй-ка в магазин.

При слове «магазин» Синюшников было встрепенулся, однако тут же угас и безнадежно выдавил:

— А деньги?

— Черт с тобой. Возьми в сейфе, там еще немного «девятки» осталось.

И давай чеши. Мы тут как раз пока с Виктором покалякаем.

— Не вопрос, Николаич. Понял.

— Ухожу. Майор весьма резво, чего от него трудно было ожидать, добрался до сейфа и чуть ли не с головой погрузился в его недра. Вынырнув оттуда с зажатой в руке стошкой и, видимо, все еще не веря своему счастью, переспросил:

— Ну так я пошел?…

— Да давай, иди уже. И пожрать чего-нибудь не забудь…

— Обижаешь… — донеслось уже из-за закрытой двери.

— Обидишь его, как же… — пробурчал Филиппов, обращаясь ко мне. — Ты извини, Виктор… Просто довели, понимаешь, мужика до белого каления. Ему тут на днях на совещании в РУВД таких навставляли за некомплект, что он уже второй день кривой ходит. Теперь вот неполным служебным грозят, если в течение месяца народу не наберем. А где его взять-то, народ? За такие деньги сюда даже дебилы уже не идут, поинтереснее да поспокойнее места находят. А с июля как льготы поснимают, так у нас и последние разбегутся… Ты, кстати, как? Не из наших?

— В каком смысле?

— Ну в смысле — не из ментовки?

Я слышал, у вас там в «Пуле» чуть ли не половина сотрудников — бывшие силовики.

— Да нет, я немного из другой отрасли, — признался я и, похоже, малость огорчил Николаевича. — Бизнесом немного занимался. В общем, из народного хозяйства.

— Среди бизнесменов иногда тоже нормальные ребята попадаются, — утешил меня Филиппов. — Но редко. В основном, сволочи они все, конечно…

Я решил не вступать в диспут о том, где именно наблюдается наибольший процент сволочей, хотя на этот счет мнение у меня было совершенное противоположное.

— Я, собственно, Владимир Николаевич, к вам с небольшим вопросом.

У нас в газете сейчас материал готовится — по квартирным кражам. А тут на днях на вашей «земле» как раз квартиру депутата Бореева обнесли.

— Откуда знаешь? — удивился Филиппов. — Вроде же нигде не проходило? И своим я строго-настрого запретил языками трепать. А хотя, чего я спрашиваю? У вас же там, у Обнорского, дело с информацией не в пример нашему поставлено. Небось и осведомителей своих держите?…

— Волка ноги кормят, — скромно ответил я, поскольку рассказ о визите Бореева в Агентство в мои планы, разумеется, не входил. — А насчет осведомителей, это вы уж чересчур у нас же все-таки не детективное бюро.

— Ну-ну… Понимаю: что в ментовке, что на гражданке, но сдавать источника — это самое последнее дело. Или все-таки скажешь по дружбе, кто тебе информацию по Борееву слил? Из моих кто-нибудь?

Я многозначительно улыбнулся и пожал плечами, что должно было означать, мол, думайте сами, решайте сами.

— Ладно, поскучнел Филиппов, — все равно, если кто из наших, то узнаю. А касаемо Бореева, то ведь, сам понимаешь, никаких претензий к нам быть не может. Заяву писать он отказался. Никто его к этому насильно не принуждал, да и не стали бы мы этого делать. Он же, блин, крутой. Видел его квартирку? Нет? Сходи как-нибудь, интервьюшечку возьми.

Посмотришь, как живут народные избранники. Охренеешь. Потому как они у нас не от слова «избирать», в смысле голосовать, а от слова «избранные», особенные. Вот ведь какая пидерсия получается — слово одно, а смысла у него два…

"Да вы, Владимир Николаевич, философ, вам бы новеллы писать…

А Обнорский-то был прав, любит майор почесать языком", — подумал я и постарался снова подтолкнуть постоянно сбивающегося на полемику Филиппова, к главной теме нашего разговора:

— Мне бы понять — не было ли у вас на территории в последнее время похожих краж? Может, почерк схожий, либо еще каких-нибудь крутых обносили? Или все-таки к нему случайно влезли?

— Знаешь, Витя, не похоже, что случайно. Вошли грамотно, можно сказать, профессионально. Особо не рылись, как будто знали, где брать.

И что брать. Я так думаю, они у него что-то серьезное увели. Потому как, ребята говорили, жена его все причитала: давай, мол, пиши заявление, сережки мои любимые золотые украли, те что ты мне на свадьбу дарил, колечко с бриллиантиком мамино…

А он ее утешал, ничего, говорит, новые куплю. А сам бледнющий, нервничает, дергается, и все на сейф свой поглядывает. А сейф-то вскрыт был аккуратненько, со знанием дела… Такая вот ситуевина. Да, а что касается похожих краж, то был тут у нас такой случай — тебе как журналисту, интересно, думаю, будет. Короче, залезают два наркомана через форточку на первом этаже к одной бабе…

Все, что в рассказе Филиппова было связано с Бореевым, мне уже было известно и до этого. А после двух историй майора о кражах, совершенных группой местных наркоманов, я понял, что от визита больше никакого толку не будет. К середине же четвертой истории, в которой, помнится, был замешан вор-домушник, оказавшийся лидером профсоюзной организации Вторчермета, мне стало уже откровенно скучно. Филиппов загружал меня своими бравыми милицейскими байками, а я чувствовал, как меня постепенно убаюкивает. Из этого состояния меня вывел сам Филиппов:

— Ты, Виктор, записывай, а то ведь забудешь потом, а для вашей «Явки с повинной», может, когда и пригодится.

Я у вас всегда на последней странице юмор про ментов читаю.

— Не волнуйтесь, Владимир Николаевич, у меня в кармане диктофон, — соврал я. — Так что все будет в порядке.