Семь божков несчастья - Фаина Раевская Страница 6

Я в самом деле стояла подобно вышеупомянутой статуе, ошарашенная новостью: ужасный горбун оказался бабой Шурой! Впрочем, это ничего не меняло — старушки тоже бывают вредными, Баба-яга, к примеру. Сперва заманит к себе, а потом и съест.

— Давай, давай, Виталия, двигай поршнями, — поторопила подруга. — Сейчас покушаем здоровой деревенской пищи и баиньки. Ох, вот оно, счастье!

У меня подобной уверенности не было, я отчаянно трусила и даже начала мечтать о пещерах с милым названием Кисели, но Лизка вцепилась в мою руку и, не обращая внимания, на злобного пса, который, кстати, по виду напоминал близкого родственника собаки Баскервилей, потащила в избушку.

В сенях в нос ударил резкий запах сена и медикаментов. Сухие веники из травы висели повсюду, даже на потолке. В дальнем углу, занимая значительное пространство, стояла деревянная бочка. В таких бочках, как я была уверена, засаливают самые вкусные огурчики на свете. Но тут огурчиками и не пахло. Бочка источала малоприятный приторный аромат.

У входа в комнату, скрестив руки на обвислой груди, стояла баба Шура. При взгляде на нее я вновь испытала приступ мракобесия и уже по-настоящему затосковала по Киселям.

Старушка действительно была немногим выше метра. Это потому, что неведомая болезнь согнула ее почти пополам. Но глубоко посаженные глаза смотрели из-под густых бровей живо, хоть и недобро. Впрочем, возможно, мне так казалось в силу общего испуга и нечеловеческой усталости. В целом старушка напоминала ведьму из «Вия». Сходство довершала здоровая бородавка на носу с торчащими в разные стороны волосками. Бр-р! Крайне неприятная старуха!

— Дверь закрывай, — велела баба Шура не то мне, не то Лизке. Я накинула крючок на согнутый наподобие скобы гвоздь, а про себя подумала, что это ненадежная защита от злоумышленников, вздумай они сюда проникнуть.

— А ко мне никто не ходит, разве только такие вот охламонки, как вы, — словно прочитав мои мысли, заметила бабка.

«Точно, ведьма!» — про себя ахнула я, но, спохватившись, посоветовала себе впредь быть осторожнее с мыслями. Старуха бросила на меня злобный взгляд и приказала:

— Рюкзаки здесь оставьте, а сами в избу проходите. Сейчас поужинаете и спать. Я вам в чулане матрас на пол брошу. Уж извините, спальных мест у меня нема.

Мы с Лизаветой беспрекословно подчинились, хотя перспектива ночевки в чулане да еще на полу меня лично не очень вдохновляла.

Избушка бабы Шуры казалась такой же мрачной, как и она сама. В красном углу светелки стояло несколько икон, по виду старинных, возле которых горела лампадка. Вместе с тусклой лампочкой под невысоким потолком эта лампадка являлась единственным источником света. На окнах висели тяжелые занавески, совсем не пропускавшие света. Следом за бабой Шурой мы миновали светелку и очутились в крохотной кухоньке. Каким-то чудом в нее втиснули старую двухконфорочную плиту, обеденный стол-книжку и два стула. Ни холодильника, ни кухонного шкафа здесь не было. Раковины, кстати, тоже. Впрочем, они могли находиться за плотно прикрытой дверью.

— Разносолов не ждите, — сообщила старуха. — Живу я одна, питаюсь скромно… Хотите ешьте, не хотите — идите спать.

Признаться, мне не хотелось ни того, ни другого. Скромная еда вполне могла оказаться каким-нибудь отваром из пауков, а сон… Помните, что случилось с Хомой? То-то же! Однако Лизавета улыбнулась и поведала, что мы барышни без претензий, вполне обойдемся скромной трапезой, после чего удалимся на покой в опочивальню.

Старуха кивнула:

— Тогда мойте руки…

С этими словами она открыла таинственную дверцу. Как я и предполагала, за ней оказались остальные кухонные принадлежности, только вместо раковины на стене висел рукомойник.

— Лизка, мне страшно, — прошептала я подруге на ухо, пока она гремела рукомойником. — Бабка-то ведьма, ей-богу! А ну, как напакостит?!

— Вздор! Нормальная старуха, — отмахнулась беспечная Лизавета.

— Ничего не вздор. Она мысли читает, как ты газету! И смотрит недобро. Давай уйдем, а?

— Куда? — серьезно спросила Лизка.

Я поскребла затылок и задумалась: идти в самом деле некуда. В Кисели? Так ведь ночь на дворе, заплутаем непременно. Обратно на станцию? Где она, эта станция? Даже если случится чудо и мы ее найдем, электрички все равно уже не ходят. Выходит, ночевать у ведьмы придется. Глубоко вздохнув, я решила, что глаз не сомкну всю ночь. Буду бдеть. На всякий случай.

— Не дрейфь, Витка, — хлопнула меня по спине Лизавета. Это она так подбадривает. — Сейчас отужинаем, и все твои страхи мигом пройдут.

— Ты хоть расспроси бабку, как до пещер добраться.

— Ладно, поговорю, — пообещала подруга, и мы вернулись на кухню.

К тому моменту баба Шура уже накрыла на стол. Впрочем, накрыла — это явное преувеличение. На столе стояла эмалированная миска с кое-где облупившейся эмалью, в которой покоилась отварная картошка в мундире, трехлитровая банка молока и пучок зеленого лука с длиннющими «стрелами». Ни тарелок, ни вилок, ни стаканов… Я еще раз напомнила себе про необходимость ни о чем не думать и попыталась вспомнить первую главу учебника по криминалистике. Это занятие настолько меня увлекло, что я не сразу услышала, о чем беседуют Лизка с бабой Шурой, а когда услышала, про криминалистику тотчас забыла.

Старуха, узнав, что мы собрались штурмовать Кисели, нахмурилась.

— Гиблое это место, — после недолгой паузы покачала она головой. — И чего вас, молодежь, все туда тянет? Не боитесь?

«Очень боимся, особенно я!» — подумала я. Бабка, должно быть, снова прочитала мои мысли, потому что бросила на меня презрительно-насмешливый взгляд.

— А кого там бояться? — беспечно полюбопытствовала отважная Лизавета.

— Духи в Киселях живут. Шалят порой, — пояснила баба Шура. — Наши туда не ходят, а вот приезжие лезут. Бывает, не возвращаются…

Говорила старуха спокойно, словно делилась новостями о погоде. Не знаю, как у Лизки, а у меня сразу засосало под ложечкой.

А тут еще во дворе снова завыла собака Баскервилей. Я судорожно перекрестилась, но сию же секунду, устыдившись религиозного порыва, залилась девичьим румянцем.

— Чего лоб-то крестишь? Верующая никак? — ухмыльнулась ведьма.

Врать ей я не отважилась, оттого, еще больше смутившись, призналась:

— Не очень…

— Тогда и незачем крестом осеняться, — строго молвила баба Шура и продолжила страшный рассказ о Киселях. — Духи там в самом деле живут. В Киселях ведь раньше каменоломни были. Когда Москву строили, камни оттуда по реке на плотах сплавляли. Много в этих каменоломнях народу сгинуло! Кого завалило, кто жилы надорвал… Хоронить их не хоронили, так и пропали в пещерах. А души-то ихние до сей поры мыкаются. Не любят они, когда их тревожат, вот и куражатся. То заблудят гостей непрошеных, то камнями завалят. Надысь тоже, как вы, туристы явились. Трое ребят. Так двое так в пещерах и остались, а уцелевший парень умом тронулся.