Гнев Шибальбы - Лин Гамильтон Страница 6

Мы вошли в один из таких старых домов, былое великолепие которого было старательно восстановлено и который теперь служил вестибюлем и входом в отель «Монсеррат». Сзади, примыкая к нему, находилась дополняющая основное здание башня из стекла и бетона, где располагались номера отеля. Мы направились в бар, большую залу напротив основного здания. Джонатана Хамелина здесь, очевидно, хорошо знали, поэтому свободный столик с приятным видом на бульвар был найден довольно быстро.

В этой обстановке Джонатан чувствовал себя спокойно и уверенно. Даже его повседневная одежда была весьма элегантна. Однако его коллега был одет практически так же, как и накануне вечером, только теперь на нем был еще и черный пиджак. И снова он выбивался из общей массы посетителей.

Бар назывался «Эк Балам» — «Черный ягуар». В оформлении явно использовались мотивы майя. В одном конце располагались две тускло освещенные витрины, в которых было выставлено то, что, очевидно, являлось, по крайне мере так казалось с расстояния, подлинными артефактами доколумбового периода.

Но это было единственное, что имело связь с местным колоритом. Слишком большой и потому не особенно уютный бар был оформлен в холодных персиковых тонах и оттенках морской волны. Ни марьячи, ни фламенко нуво не терзали слух постоянных посетителей. Вместо этого сидящий в глубине зала струнный квартет исполнял то, что называется салонной музыкой: Равель, Гайдн, Копленд, Штраус.

Атмосфера бара была наполнена дорогим парфюмом и дымом сигар. Без сомнения, именно сюда приходит элита Мериды, чтобы себя показать и на других посмотреть. Кое-кому из них очень нравилось сидеть за столиком в полуосвещенном углу в окружении свиты. Это был человек лет шестидесяти, невысокий и с небольшим брюшком. Не красавец, он обладал каким-то одному ему присущим обаянием, возможно, причина была в его деньгах, которые притягивали внимание по крайней мере половины женщин в баре и вызывали зависть большинства мужчин. Двое за его столом показались мне как минимум телохранителями, поскольку они постоянно сканировали взглядом бар, а их разговорные навыки, похоже, были сведены к нулю.

— Сеньор Диего Мария Гомес Ариас, — сказал Джонатан, заметив направление моего взгляда.

— Имя смутно знакомое.

— Весьма богат. Владелец отеля. Страстный собиратель.

— Чего?

— Красивых вещей.

Джонатан улыбнулся.

— Включая женщин? — спросила я, наблюдая, как несколько женщин в баре бросали взгляды в сторону сеньора Гомеса Ариаса.

— Включая женщин, — согласился он.

— Артефакты в витринах подлинные?

— О да, полагаю, так оно и есть.

— Разве их место не в музее?

— Очень может быть.

Он пожал плечами.

— Кажется, я вспомнила, откуда я его знаю. Он — клиент Эрнана Кастильо Риваса?

— Думаю, что был. Я слышал, что они поссорились из-за чего-то. А откуда вы знаете дона Эрнана? — спросил Джонатан.

Я рассказала ему о «Макклинток и Свейн».

— Так, с Макклинток мы знакомы, а кто такой Свейн?

— Мой бывший муж.

— Ясно.

— А если ясно, то закрываем тему.

Затем я рассказала, как продала бизнес, и о звонке, который днем ранее привел меня сюда. Даже Лукас, который до этого момента не произнес ни единого слова, подался вперед.

— Не томите, Лара, — сказал Джонатан. — Что это за проект?

— Я не знаю. Еще не виделась с доном Эрнаном. Он позвонил вчера вечером и отменил ужин. Ему пришлось уехать из города — похоже, напал на какой-то след или что-то в этом роде.

Я начала рассказывать им о кролике, но что-то меня остановило. Я задумалась, а в своем ли уме дон Эрнан, не тронулся ли он, с тех пор как я виделась с ним в последний раз. Все-таки ему скоро восемьдесят. Я не хотела, чтобы он — или, коли на то пошло, я — выглядели глупо в глазах Джонатана Хамелина.

Так или иначе, я заставила себя замолчать. Лукас пристально смотрел на меня так, словно знал, что я чего-то недоговаривала, но подошел официант с нашим заказом: маргаритой для Джонатана и меня и пивом для Лукаса, и наш разговор скатился к обычным банальностям, о которых болтают в барах.

Еще по дороге в бар я узнала, что Джонатан — археолог из Кембриджского университета в Англии, а Лукас — местный археолог, которого мексиканские власти определили ему в помощь.

Они, или по крайней мере Джонатан, ибо Лукас снова взял на себя роль наблюдателя, рассказал мне о работе, которую они проводили на раскопках в нескольких милях от Чичен-Ицы, огромного, относящегося к периоду постклассицизма, поселения неподалеку от Мериды, где жили майя. Прежде я много раз бывала в Чичен-Ице, но всегда считала, что это место стоило того, чтобы туда приехать вновь.

Со своим аристократическим британским акцентом Джонатан объяснял мне, что означают разнообразные изображения, вырезанные на каменных известняковых плитах, и о подземных реках в той части Юкатана, а также повеселил меня рассказами о принесениях в жертву косоглазых девственниц в священных сенотах, когда случалось что-то из ряда вон выходящее.

В бар вошли двое в черных одеждах и с повязанными на лицах платками на манер грабителей. У одного из них в руках была винтовка, а у другого — лом. Никто и опомниться не успел, как они быстро подошли к одной из стеклянных витрин в глубине бара, разбили стекло и схватили один из старинных предметов. Они покинули бар так же стремительно, как и вошли.

Мгновение стояла гробовая тишина, затем в баре поднялся невероятный шум. Некоторые из посетителей бара смеялись, думая, без сомнения, что все произошедшее — преддверие грядущих карнавальных празднеств. Гомеса Ариаса оттеснили из бара двое его телохранителей.

Я посмотрела на своих спутников. Казалось, что Джонатан сильно напуган. Лукас, как всегда, был невозмутим. Но в его взгляде было выражение, которое я бы охарактеризовала как восхищение.

Все мысли о шутниках — участниках карнавала были рассеяны, когда вскоре после происшествия появилась федеральная полиция.

Полицейский, который вел расследование, не был, на мой взгляд, тем, кому хотелось доверять. Это был высокий и худой человек с внушительными усами. У него, если можно так сказать, был какой-то тощий или голодный вид, жесткий взгляд, то ли из-за природной жестокости, то ли из-за какого-то горького разочарования, я не могла определить точно.

Не могу сказать, что в его поведении так быстро вызвало у меня к нему антипатию. Возможно, причина в его властном обращении со всеми нами, посетителями бара, или в грубости его обращения с персоналом, как отеля, так и со своими подчиненными. Или его высокомерие, с которым он объявил всем нам, что виновники — и здесь он посмотрел на нас так, словно считал, что каждый по-своему виноват в случившемся — будут скоро задержаны.

Джонатан и Лукас, который, как мне показалось, был хорошо знаком полиции, были вызваны для опознания украденного предмета, затем всех посетителей быстро допросили, взяли адреса и телефоны, по которым их можно было бы найти, и отпустили.