Один день Аркадия Давидовича - Дмитрий Черкасов Страница 6

Радиослушатель Кац:

– А пг’авда, что в новых г’оссийских паспог’тах не будет г’гафы «национальность»?

Ведущий программы «Чисто прямой ответ»:

– Да, правда. Но для вас паспорта будут шестиугольные...

Из эфира радиостанции «Азия-минус»,

20 апреля 2001 года

Такому скоплению разномастных джипов, что образовалось у ворот зоопарка, мог бы позавидовать любой автосалон. Антифашист прибыл на «Ford Explorer» цвета «мокрый асфальт» в комплектации «Eddie Bauer» [15], Ортопед – на белом «Mercedes-Benz G500», Садист с Ди-Ди Севеном – на бордовом «Cadillac Escalade» и серо-стальном «Nissan Xterra» соответственно, Тулип – на золотистом «Chevrolet Tahoe», Гоблин – на изумрудно зеленом «Jeep Grand Cherokee», Кабаныч – на серебристой «Toyota Highlander», Армагеддонец – на яично-желтом «Land Rover Discovery», а Мизинчик перегородил трамвайную остановку своим «Range Rover 4.6 HSE» оттенка болотной тины.

Последним примчался Горыныч на своем «Lincoln Navigator» и приткнул двухтонного монстра рядом с одинокой «Acura MDX» Глюка, застывшей у давным-давно закрытого пивного ларька возле кассы.

Высыпавшие на воздух братаны были одеты и вооружены соответственно моменту и имеющейся в перспективе задачи. То есть – все облачились в камуфляжные куртки и размахивали помповыми ружьями, пугая и без того неспокойную толпу зевак, собравшуюся у ворот и стен зоопарка.

Подтянулись и парочка экипажей патрульных машин из районного отдела милиции, и почтительно остановились поодаль...

Кабаныч взгромоздился на крышу своего внедорожника, обозрел местность и разочарованно насупился.

Тигров видно не было.

– Они, блин, внутри, за стеной, – сказал стоящий неподалеку Садист, понявший по выражению лица приятеля нахлынувшие на того мысли.

– Ах, да, правильно! – сообразил Кабаныч и спрыгнул на землю.

Мимо пробежал Комбижирик с какой-то коробкой на плече, бормочущий под нос нечто невнятное. Угадывалось лишь одно слово – «сафари».

– Представители отряда кошачьих отличаются дальнозоркостью, – сообщил подошедший к Садисту, Кабанычу и Ортопеду задумчивый Циолковский, перелистывая страницу замусоленной брошюры, отобранной им у одного из удравших служителей зоопарка. – Ночью они видят хорошо, а вот днем, блин, могут не увидеть того, чё у них делается под носом...

– Ценное наблюдение, – Ортопед почесал пятерней бритую голову. – Но что нам это дает?

– А еще они, – продолжил Циолковский, – принюхиваются к пище, чтобы ощутить не ее запах, блин, а температуру... Типа, блин, слишком горячую или холодную жрать не будут.

– С голодухи будут, – покачал головой Садист. – У меня, блин, кот, когда я его на две недели в шкафу запер, потом картошку сырую жрал... И лук.

– Живодер, – осуждающее выдал Кабаныч.

– Да не нарочно я, – отмахнулся Левашов. – Так, блин, получилось... Думал, за сутки обернусь, а вышло, блин... – Олег не договорил и удрученно вздохнул.

– На фига было котяру в шкафу запирать? – поинтересовался Ортопед.

– Случайно, – Садист вздохнул еще раз. – Собирался, блин, быстро, думал, он на своем месте, под диваном... Ну, блин, и не просек, как он в шкаф шмыгнул. Приезжаю – из шкафа вопли, вонища... Кошмар, в общем... Только дверь открыл – полосатый на кухню дернул, пакет с картошкой разодрал и ну точить [16]! Аж урчал от удовольствия...

– А шкаф куда дел? – осведомился Кабаныч.

– Выкинул... Окно открыл – и туда...

– А-а! – заржал Циолковский. – Это ты тем шкафом соседу «жигуль» уконтрапупил?

– Угу, – кивнул Левашов. – Прицеливаться, блин, времени не было. Такой запашок, блин, стоял, что глаза слезились... Ну, и аккурат в крышу вошел. До земли промяло...

– Само собой, – согласился Ортопед. – Девятый этаж всё таки...

Сосед по фамилии Шепшилович орал так, что, казалось, его должны были услышать не только на его исторической родине, но даже за океаном, где пребывала его многочисленная родня, выславшая Шепшиловичу деньги на приобретение четырехколесного чуда российской технической мысли по имени «Лада». Экс-автовладелец даже дошел до невиданной наглости и обратился с заявлением в ментовку, утверждая, что бросок шкафом имел цель не просто повреждение его имущества, а представлял собой заранее спланированное покушение на убийство.