Приятное и уединенное место - Эллери Квин Страница 6

«Ласкательное имя? Нино?»

«Тебя это злит?»

«Ты, должно быть, шутишь».

«Ни капельки».

«Ну и что это за имя?»

«Уменьшительное от Импортуна».

«Уменьшительное? Ты имеешь в виду что-то вроде «Импорт»? Слушай, Вирджин, ты просто пытаешься меня отвлечь…»

«Еще короче». Очевидно, меня подстрекал какой-то демон — иного объяснения я не нахожу.

«Короче, чем Импорт? Имп? [27]Это имя подходит ему, как корове седло».

«Нечто среднее», — весело сказала я, как будто мы были мальчиком и девочкой, играющими в угадайку.

«Среднее между Импортом и Импом? — Питер сдвинул светлые шелковистые брови. — Ты меня разыгрываешь. Ничего среднего там быть не может».

«А как насчет Импо?»

В следующий момент я бы откусила себе язык у самых корней, если бы мои зубы могли достать так далеко. Потому что это подало Питеру новую надежду. Я увидела, как в его глазах родился младенец, готовый завопить.

«Импо! — воскликнул он. — Ты имеешь в виду, что Нино — великий Нино — не способен…»

«Не стоит это обсуждать, — быстро прервала я. — Не знаю, почему я об этом упомянула. Давай лучше сделаем заказ».

«Не стоит обсуждать?»

«Питер, пожалуйста, тише!»

«Господи, малышка, неужели ты не понимаешь, что это значит? Если супружеские отношения никогда не были осуществлены, это не настоящий брак и повод для его аннулирования!»

От возбуждения Питеру не пришло в голову выяснять, из чего состоит моя супружеская жизнь, что было к лучшему. Не хочу даже думать о том, что могло бы из этого выйти. Все и так складывалось достаточно скверно.

Поэтому мне пришлось объяснить, что я не могу расторгнуть брак юридическим, церковным или каким-либо иным способом, так как Нино все еще держит меня на коротком поводке из-за папы. Его вице-президент по контролю так и не усвоил урок 1962 года, за который я уже заплатила почти пятью годами жизни. Правда, он больше не запускал руки в кассу и не устраивал манипуляций с бухгалтерскими книгами — Нино об этом позаботился, — но продолжал играть на бирже и на ипподроме, постоянно проигрывая и все больше залезая в долги. Щедрый и великодушный Нино выкупал векселя своего тестя — своего suocero, — не забывая каждый раз сообщать мне сумму вплоть до последнего цента и давая таким образом понять, что все еще держит дамоклов меч над папиной и моей головой.

«Как я могу допустить, чтобы папа попал в тюрьму, Питер? Он мой отец — другого у меня не будет — и по-своему любит меня. Как бы то ни было, мы не сможем строить свою жизнь на таком фундаменте. Я не смогу, и ты, думаю, тоже».

«Я в этом не так уверен, — грубо отозвался Питер. — Что происходит с твоим полоумным стариком? Какого черта он не обратится к психиатру? Неужели он не понимает, что губит твою жизнь?»

«Он неисправимый игрок, Питер».

«И неисправимый бабник — не забывай об этом. Твой отец, Вирджин, вообще неисправим. — Питер наедине часто называет меня Вирджин, не сознавая, насколько это уместно. [28]Это вызывает у меня корчи. — Ты говоришь, что он тебя любит. Что это за любовь, которая заставляет отца продать дочь евнуху, чтобы спасти свою жалкую шкуру?»

«Папа слабый человек, Питер, и потакает своим слабостям, но он вовсе не считает такой страшной судьбой мой брак с одним из богатейших людей в мире. Конечно, он не знает о… слабостях Нино. — Подошел официант, и я быстро сказала: — Я проголодалась. — Хотя вовсе не хотела есть. — Ты собираешься кормить меня разговорами?»

Мы что-то заказали — кажется, мне подали телячью котлету, запеченную в каком-то клее; очевидно, у их знаменитого шеф-повара был выходной. Питер подверг меня перекрестному допросу относительно договора, который мне пришлось подписать перед свадьбой. Очевидно, бедняга был в отчаянии, так как мы уже сотни раз пытались перелезть через эту Берлинскую стену, но не находили в ней ни единой лазейки. Я была вынуждена снова напомнить ему, что до истечения пятилетнего срока не обладаю никакими правами на состояние Нино, и если покину его ложе (!) и кров до конца срока, то он не только оставит меня без гроша в кармане, но и запросто может отправить папу за решетку по старому обвинению в растрате.

«Неужели его деньги так важны для тебя?» Питер скривил губы.

«Я ненавижу их и его самого! Ради бога, Питер, неужели ты думаешь, что дело в деньгах? Я же говорила тебе, что охотно согласилась бы на бедность, если бы не…»

«Если бы не твой дорогой старенький папочка. — Питер скрипнул зубами. — Черт бы его побрал! Когда истекает срок?»

«Какой срок, Питер?»

«Пятилетний срок вашего договора. Это одна из личных бумаг Нино, к которым он меня не подпускает».

«Какое сегодня число? 9 декабря. Значит, ровно через девять месяцев — 9 сентября будущего года, в шестьдесят восьмой день рождения Нино и пятую годовщину нашей свадьбы».

«Девять месяцев». Питер произнес это очень странным тоном.

Я не поняла смысл, пока Питер не повторил фразу. Это показалось мне забавным, и я засмеялась. Но Питер оставался серьезен, и, взглянув на его лицо, я тоже расхотела смеяться.

«В чем теперь дело, Питер?»

«Ни в чем», — ответил он.

Но я знала, что это не так. Я чувствовала, что в его светловолосой разочарованной голове мелькают ужасные мысли, но не стала об этом думать. Мне хотелось выкинуть это из моей головы как можно скорее. Я уверяла себя, что мой Питер не станет лелеять какие-то кошмарные планы, в какой бы ярости он ни пребывал.

Но я понимала, что он может это делать и делает.

Знает ли один человек другого по-настоящему? Даже того, которого любит? В тот момент я знала мистера Питера Энниса, родившегося в 1930 году и окончившего Гарвард в 1959-м, доверенное лицо Нино, Джулио и Марко Импортуны, ведущего личные дела трех братьев, не более, чем любого незнакомца, которого случайно толкнула на улице.

Это пугало меня и пугает до сих пор.

Но и еще кое-что сделало сегодняшний день таким скверным. Когда я смотрела через стол на Питера, прикусив зубами салфетку, то увидела через его плечо моего отца, только что вошедшего в ресторан. Рядом с ним была размалеванная девица, но пришла ли она с ним, я так и не узнала. Меня беспокоило то, что папа увидит меня с Питером — ведь о наших отношениях не знал даже он. Конечно, папа специально не стал бы выдавать меня Нино, но он иногда выпивает лишнее, а Нино — ходячий радар, добывающий информацию из воздуха. Я просто не могла идти на такой риск.

«Питер, там мой отец, — прошептала я. — Нет, не оборачивайся — он не должен видеть нас вместе!..»