Дом призраков - Патриция Вентворт Страница 6

На следующее утро миссис Грэхем позвонила Мартину.

Он сразу узнал ее высокий, мелодичный голос.

— О, мистер Мартин, это вы? Какое счастье! Мне нужно с вами поговорить. Да, насчет дома. Как я понимаю, вы вчера разговаривали с моей дочерью, и она ввела вас в заблуждение — не нарочно, конечно, но ведь так легко неумышленно создать ложное впечатление! Когда она рассказала мне о вашем разговоре, я поняла, что именно это и случилось. Конечно наш дом очень хорош, и мы хотим получить за него хорошую сумму.

Отметив про себя явное несовпадение во взглядах матери и дочери, мистер Мартин вкрадчиво заметил:

— О да, миссис Грэхем, я понимаю. Я уверен, что мистер Блаунт предложит приличную цену. Кажется, он в полном восторге от дома, как и его жена.

Ее голос стал чуть более резким.

— А я не знала, что уже поступило предложение.

Мартин продолжал увещевать.

— Ну что вы, об этом пока речи не было. Просто он сказал, что они с женой прогулялись по Бельвью-роуд и, увидев ваш дом, были очарованы. Им нравится, что дом угловой, нравится сад. Никаких конкретных предложений он не делал, но у меня сложилось впечатление, что они готовы дать хорошую цену.

— Что вы считаете хорошей ценой, мистер Мартин?

— Дом номер двенадцать в свое время ушел за пять пятьсот, но это было несколько лет назад, с тех пор цены упали.

Миссис Грэхем звонко рассмеялась.

— О, мистер Мартин, но дом под номером двенадцать не идет ни в какое сравнение с нашим!

— Ах, вы правы, но тогда еще не было домов Форстера. С его современными технологиями он строит такие дома, с которыми не могут равняться старые.

— Все говорят, что их строят кое-как.

— Ну-ну, миссис Грэхем, это большое преувеличение — смею вас заверить. Мне точно известно, что эти дома построены очень добросовестно и качественно.

Но ее нисколько не интересовала недвижимость, выброшенная на рынок обнищавшим лордом Форстером. Она раздраженно сказала:

— Сколько заплатит мистер Блаунт? Если он не называл цену, откуда мне знать, приемлема она или нет? Мы хотим поехать в круиз, но когда вернемся, нам нужно будет на что-то жить. Дочь считает меня непрактичной, но я как раз все продумала! И считаю, что круиз будет полезен нам обеим.

Нам нужна перемена обстановки, новые знакомства. Надоело каждый день видеть одних и тех же людей. Я устала смотреть, как они проходят мимо меня!

Мартин был как раз одним из тех, что каждый день проходили под ее окнами. И уже в который раз он подумал, что Алтее Грэхем приходится несладко. Ей бы действительно было полезно уехать, причем лучше всего одной, без матери.

Голос миссис Грэхем опять стал ласковым и мелодичным.

— Так что вы уж выясните, пожалуйста, какую цену он предлагает. — Щелчок в трубке показал, что она закончила разговор.

Во время этого разговора Алтеи дома не было, но в два часа, когда мистер и миссис Блаунт пришли осматривать дом, была. Ее это неприятно поразило, и она поспешила дать отпор.

— Извините, я еще вчера сказала мистеру Мартину, что мы не думаем продавать дом.

Мистер Блаунт, плотный, краснощекий мужчина, источал самодовольство удачливого толстосума. Он взял под руку понурую вялую жену и провел мимо Алтеи в гостиную. Выгнать их можно было только откровенной неучтивостью.

— Ай-ай-ай, какая жалость. Агент уверял, что вы миссис Грэхем? — У мистера Блаунта был раскатистый бас.

— Я мисс Грэхем.

Он просиял.

— А, тогда понятно! Мистер Мартин сказал, что он разговаривал с миссис Грэхем. Я могу с ней увидеться?

— Моя мать отдыхает.

— Ну надо же, какая жалость! Насколько мы поняли, она готова рассмотреть варианты… Раз уж мы здесь, надо все изучить. В сущности, это жена вбила себе в голову, что хочет жить здесь. Мы объездили всю округу, все искали, где бросить якорь — после того, как я вышел в отставку. Представьте, везде что-нибудь было ей не так: то вода, то почва, то высоко, то низко — всегда ее что-то не устраивало. А врачи заладили одно: "Пусть делает, что хочет.

Не перечьте ей, а то пожалеете". У нее очень интересное заболевание. Врачи его как-то называли, но очень мудрено, я их языка не понимаю. Вы, наверное, тоже. Короче, если она чего-то захочет, надо ей это дать, а если очень захочет, то дать немедленно. Вот и с этим домом: мы проходили мимо, она только посмотрела — и захотела его получить. Правда, Милли?

Миссис Блаунт совсем утонула в глубоком кресле. Вся она, от соломенных волос до плохо начищенных туфель, была какая-то вялая и заторможенная. Скорчившись в кресле, она бледными водянистыми глазами смотрела куда-то мимо Алтеи. Похоже было, что такое существо вообще не в состоянии чего-то желать. Она разлепила почти белые губы и сказала:

— Да-да.

Тоном, которым говорят с упрямыми детьми, Алтея сказала:

— Извините, но мы не намерены продавать.

В этот момент дверь отворилась. В проеме стояла миссис Грэхем собственной персоной. Нельзя было придумать более разительного контраста с вялой понурой миссис Блаунт. Свою немощность миссис Грэхем умела преподнести очень элегантно, продумав каждую деталь: от красивой прически до серых замшевых туфель в тон платью. Правда, на ней была шаль, как непременный атрибут всякой болезненно-слабой страдалицы, но шаль воздушная, легкая как облако — пастельные розовые, голубые и сиреневые тона бросали нежные блики на лицо и подчеркивали голубизну глаз.

— Дорогая, я услышала голоса… О! — Она осеклась.

Мистер Блаунт двинулся к ней, протянув руку.

— Миссис Грэхем, позвольте представиться, я мистер Блаунт, а это миссис Блаунт. У нас есть ордер на осмотр дома, но возникло некоторое недоразумение. Мисс Грэхем…

Миссис Грэхем благожелательно улыбнулась.

— О да, я сегодня утром немного поболтала с мистером Мартином. Тея, дорогая, надо было тебе сказать, но совершенно вылетело из головы. Я не думала, что он так быстро все устроит. Ты могла бы проводить их по дому? — Она кинула на Блаунта молящий взгляд. — Врач запретил мне подниматься по этой лестнице больше одного раза в день.

Устраивать сцену перед посторонними было немыслимо. Алтея провела их по дому. В каждой комнате мистер и миссис Блаунт говорили два слова: «Очень мило». Сказав это в четырех спальнях, в ванной, на кухне, в столовой и гостиной, они вышли в сад, где два красочных бордюра и полоска зеленой травы тянулись вверх к зарослям кустарника и садовому домику. Склон холма действительно был крут, и миссис Грэхем решила, что он ей не под силу. Алтея испытывала почти благодарность за это ее решение, хотя ей и было совестно. Наверху оказалось уединенное, заброшенное место. В доме же не было такого места, где бы ей не был слышен звонкий, нарочито-ласковый голос матери или ее призывный колокольчик, — которые не умолкали, вечно что-то требуя.