Труп в оранжерее - Дороти Ли Сэйерс Страница 6

Следователь: Вы слышали что-нибудь еще той ночью?

Достопочтенный Фредерик: Нет, до тех пор, пока бедная маленькая Мэри не разбудила меня. Затем я поковылял вниз и нашел Денвера в оранжерее, где он обмывал голову Кэткарта. Мы думали, что должны очистить гравий и грязь с его лица, понимаете.

Следователь: Вы не слышали никакого выстрела?

Достопочтенный Фредерик: Ни звука. Но я сплю довольно крепко.

Полковник и миссис Марчбэнкс спали в комнате над тем, что называется кабинетом, но в большей степени является курительной. Они оба дали одинаковые показания по поводу беседы, которую они вели в 23.30. Миссис Марчбэнкс засиделась допоздна, занимаясь составлением писем, тогда как полковник уже лег спать. Они слышали голоса и беготню, но не обратили на это никакого внимания. Для членов компании не было необычным кричать и бегать. Наконец, полковник сказал: «Ложись спать, моя дорогая, уже половина двенадцатого, а нам завтра рано вставать. Ты будешь ни к чему не пригодной». Он сказал так потому, что миссис Марчбэнкс была заядлая спортсменка и всегда несла свое ружье вместе с остальными. Она ответила: «Я уже иду». «Ты — единственная грешница, сжигающая масло полуночи, все уже погасили лампы», — заметил полковник, на что миссис Марчбэнкс ответила: «Нет, герцог еще не спит; я слышу его шаги в кабинете». Полковник Марчбэнкс прислушался и согласился с ней. Ни один из них не слышал, как герцог поднимался снова. Они также не слышали никакого шума ночью.

Мистер Петтигру-Робинсон, казалось, давал показания с огромным нежеланием. Он и его жена легли спать в десять. Они слышали ссору с Кэткартом. Мистер Петтигру-Робинсон, опасаясь, как бы чего не случилось, открыл дверь в тот момент, когда герцог говорил: «Если вы посмеете снова заговорить с моей сестрой, я переломаю вам все кости», или что-то в этом роде. Кэткарт сбежал вниз. Лицо герцога было багровым. Он не обратил внимания на мистера Петтигру-Робинсона, но перемолвился несколькими словами с мистером Арбатнотом и ушел к себе в спальню.

Мистер Петтигру-Робинсон вышел в коридор и обратился к мистеру Арбатноту: «Скажите, Арбатнот…», но тот очень грубо захлопнул дверь перед его носом. Затем он пошел к двери герцога и постучал: «Послушайте, Денвер…» Герцог вышел, стремительно промчался мимо, даже не заметив его, и спустился по лестнице. Внизу герцог велел Флемингу оставить дверь оранжереи открытой, поскольку мистер Кэткарт вышел. Затем герцог вернулся. Мистер Петтигру-Робинсон попытался поймать его, когда тот проходил мимо, и сказал снова: «Скажите же, Денвер, что происходит?» Герцог ничего не ответил и бесцеремонно закрыл дверь своей спальни. Позже, однако, — в 23.30, если быть точным, — дверь герцога открылась, и в коридоре послышались осторожные шаги. Он не мог сказать, направились ли они вниз. Ванная и уборная были в его стороне коридора, и, если бы кто-то вошел в любую из этих комнат, он должен был бы услышать. Он не слышал возвращения шагов. Он слышал, что его дорожный будильник ударил двенадцать, перед тем как отключиться. Он узнал звук открываемой двери спальни герцога, поскольку петли на ней скрипели по-особенному.

Миссис Петтигру-Робинсон подтвердила показания мужа. Она заснула перед полуночью и спала крепко. Она спит крепко с вечера, но очень чутко под утро. Она была раздражена волнением в доме тем вечером, поскольку это мешало ей заснуть. Вообще-то она легла спать приблизительно в 22.30, но мистеру Петтигру-Робинсону пришлось разбудить ее час спустя, чтобы сообщить о шагах, в связи с чем ей удалось хорошо поспать только пару часов. Она снова проснулась в два и не спала, когда леди Мэри забила тревогу. Она могла поклясться, что не слышала никакого выстрела ночью. Ее окно было рядом с окном леди Мэри, на противоположной стороне от оранжереи, и с детских лет она была приучена спать с открытым окном.

В ответ на вопрос следователя миссис Петтигру-Робинсон сказала, что никогда не чувствовала, чтобы между леди Мэри Уимзи и покойным была настоящая привязанность. Они казались очень бесцеремонными, но это модно в настоящее время. Она никогда не слышала ни о каком разногласии.

Мисс Лидия Кэткарт, которая была срочно вызвана из города, дала показания о покойном. Она сказала следователю, что приходилась капитану тетей и была его единственной живой родственницей. Они виделись очень редко, так как он, унаследовав деньги своего отца, постоянно жил в Париже, а друзья его были такими, каких она не могла одобрять.

— Мы с братом никогда особо не ладили, — сказала мисс Кэткарт, — и он учил моего племянника за границей, пока тому не исполнилось восемнадцать. Боюсь, что понятия Дэниса всегда были весьма французскими. После смерти моего брата Дэнис пошел в Кембридж, согласно желанию его отца. Я была объявлена душеприказчицей в его завещании и назначена опекуном до тех пор, пока Дэнис не достигнет совершеннолетия. Не знаю, почему после пренебрежения мною всю свою жизнь мой брат решил возложить на меня такую ответственность, но я не отказалась. Мой дом был открыт для Дэниса во время его каникул в колледже, но он, как правило, предпочитал уезжать или останавливался у своих богатых друзей. Сейчас я не могу вспомнить ни одного из их имен. Когда Дэнису исполнился двадцать один год, он стал получать десять тысяч фунтов в год — полагаю, за счет некоторой собственности за границей. Я унаследовала кое-что по завещанию как душеприказчица, но перевела это все сразу в приносящие доход британские ценные бумаги. Я не знаю, что Дэнис сделал со своей частью. Меня бы вообще не удивило, что он обманывает в картах. Я слышала, что те, с кем он общался в Париже, были в большинстве своем людьми неблагонадежными. Я никогда не встречалась ни с одним из них. Я никогда не была во Франции.

Затем был вызван Джон Хардрав, егерь. Он и его жена живут в маленьком флигеле на территории, прилегающей к охотничьему домику Ридлсдейла. Угодья, составляющие двадцать акров или около того, окружены высоким забором; ворота на ночь запираются. Хардрав заявил, что он слышал выстрел, прозвучавший приблизительно без десяти двенадцать в среду ночью, поблизости с домом, как ему показалось. Позади дома — десять акров охраняемой лесопосадки. Он предположил, что это были браконьеры; они иногда охотятся за зайцами. Он пошел со своим ружьем в том направлении, но никого не встретил. Он вернулся домой в час ночи по его часам.

Следователь: Вы стреляли из вашего ружья?

Свидетель: Нет.

Следователь: Вы не выходили еще раз?

Свидетель: Нет, не выходил.

Следователь: И не слышали других выстрелов?

Свидетель: Только этот; вернувшись, я заснул, а примерно в четверть четвертого меня разбудил шофер, отправлявшийся за доктором.

Следователь: Обычно ли для браконьеров стрелять так близко от дома?

Свидетель: Да, весьма. Но браконьеры обычно приходят с другой стороны угодий, со стороны болот.

Доктор Торп дал показания о том, что его вызвали для осмотра покойного. Он жил в Стэпли, почти в четырнадцати милях от Ридлсдейла. В Ридлсдейле не было ни одного медицинского работника. Шофер разбудил его в 3.45 ночи, он быстро оделся и поехал вместе с ним. Они были в охотничьем домике Ридлсдейла в половине пятого.