Убийственный возраст - Геннадий Сорокин Страница 6

Баландович был известный врун, почти все его похождения были или вымышленными, или сильно приукрашенными, но слушать его было интересно.

– Короче, – подытожил он свой рассказ, – они бежали за нами целый километр. Я уже стал задыхаться, чую, немного нам жить осталось…

Закончить рассказ о лихих приключениях Баландович не успел. В туалет заскочил стоявший на стреме шестиклассник Сергей.

– Атас! – дурным голосом завопил он.

Парни мгновенно побросали окурки и гурьбой вывалили в коридор. Навстречу им шла учитель географии Галина Федоровна. На директрису она даже издали не походила.

– Вот дебил! – коротко выразил свои чувства Козодоев. – Такую историю дослушать не дал! Ты, тезка, что, не знаешь, как директор школы выглядит?

– Я думал, это она, – виновато потупился шестиклассник.

– Мать его! – всплеснул руками Абрамкин. – Страна нуждается в героях, рожают бабы дураков!

Витя Абрамкин частенько повторял присказки своего отца, начальника уголовного розыска. Если бы в коридоре не было лишних людей, то Витя припомнил бы и другую поговорку, начинающуюся с нескольких непечатных слов подряд.

Оглушающе зазвенел звонок на урок. Козодоев поспешил в класс и успел заскочить в него за пару секунд до учительницы обществоведения Надежды Павловны Котовщиковой.

– Фу, кто так накурился? – разгоняя классным журналом воздух перед собой, спросила Котовщикова. – Козодоев, от тебя так табачищем прет?

– Вы что, Надежда Павловна, я же не курю! – наигранно оскорбился Сергей. – Курить – здоровью вредить!

– Тогда почему от тебя сигаретами пахнет?

– Я в туалет зашел, а там какие-то пацаны накурили, вот одежда и пропиталась, – заученно ответил Козодоев.

– Надежда Павловна, это Беленький накурился! – подал с задней парты голос Вася Савченко, известный доморощенный острослов. – Я отсюда чувствую, как от него куревом несет.

Прилежный Саша Беленький, твердый хорошист, сидел за первой партой у учительского стола. Представить его с сигаретой было невозможно.

– Савченко, откроешь рот, когда я скажу, – поставила на место говорливого ученика Котовщикова. – Сегодня мы приступим к изучению новой темы. Откройте тетради и запишите тему урока… Голубева, где твоя тетрадь? Ты почему на листочке пишешь?

– Я дома тетрадь забыла, – потупившись, негромко ответила Голубева.

– Скажи, Наташа, о чем ты думала, когда в школу собиралась?

– О мужчинах! – негромко, но так, чтобы все услышали, сказал Савченко.

В классе вынужденно засмеялись. Шутка о мужчинах была не смешной, но по неписаным школьным законам класс должен был поддержать шутника, хотя смеяться было не над чем. Наташа Голубева была сложившаяся семнадцатилетняя девушка, симпатичная, раскованная. О чем ей еще думать, как не о мужчинах? Не о женщинах же.

– Савченко, еще слово, и ты пойдешь к директору, – пригрозила учитель. – Запишем тему урока: «Борьба за мир – основное направление внешней политики СССР».

Как только ученики склонились над тетрадями, Козодоев абстрагировался от школы и стал размышлять о делах более важных, чем внешняя политика Советского государства.

«Когда мне провести „акцию“ и с кем на нее идти? – стал прикидывать он. – Бык, дружок мой закадычный, отпадает так и так. На улице Волгоградской он шкодить не может. Придется идти с Фрицем-младшим, а с него, в случае чего, толку мало».

Пока Надежда Павловна рассказывала тему урока, ученики незаметно занимались своими делами. Обществоведение было одним из самых несложных предметов в школьной программе. Чтобы понять его сущность, надо было твердо усвоить несколько истин. Первая: все советское – хорошо, все капиталистическое – плохо. Если в мире капитализма и есть что-то хорошее, то это достигнуто за счет безжалостной эксплуатации трудящихся, безработицы, гонки вооружений и агрессивной политики неоколониализма. Если что-то в советском строе было плохо, то это следствие временных трудностей, вызванных Великой Отечественной войной, послевоенной разрухой и происками империалистических держав. Вторая истина, непреложная: партия – это авангард советского общества, его руководящая и направляющая сила. В принципе – это все. Вольный пересказ этих двух основополагающих истин гарантировал положительную отметку в журнале.

Мельком глянув на свою соседку по парте Наташу Голубеву, Сергей продолжил невеселые размышления: «Вопрос дня: где, с кем и когда? Моя „акция“ должна превзойти последнюю выходку Шакиры. Он тогда рискнул пошутить в „Швейцарии“, значит, мне надо сделать что-то еще более вызывающее».

Равиль Шакурзянов по кличке Шакира, крепкий восемнадцатилетний татарин, был заводилой в компании Сергея. Со дня на день Шакира ждал повестку в армию. Превзойти его напоследок было делом чести для Козодоева.

«Акцией» среди подростков Ленинского района называлась дерзкая шутка, действия на грани правонарушения. Например, зимой была популярна шутка под названием «Пьяная сестра». Для ее проведения на остановке общественного транспорта высматривалась хорошо одетая одинокая девочка лет четырнадцати-пятнадцати. Главный в «акции» парень подбегал к девчонке, хватал ее за воротник и начинал с силой трясти из стороны в сторону, громко приговаривая: «Таня, ты снова напилась! Как я тебя домой поведу? Мать опять всю ночь плакать будет».

Во время энергичной тряски жертва не могла ничего возразить, и со стороны казалось, что девчонка действительно еле стоит на ногах. Если ожидающие транспорт пассажиры не начинали возмущаться распущенными нравами современной молодежи, то к «сестре» подбегали еще два-три парня и начинали громко кричать: «Танюха, ты где так нахрюкалась? Опять весь подъезд заблюешь!» При подходе любого автобуса или троллейбуса жертву шутки отпускали, и она тут же прыгала в транспорт, лишь бы поскорее скрыться от незнакомых придурков и укоризненных взглядов добропорядочных моралистов.

Во время проведения «акций» случались досадные осечки. Прошлой зимой за «пьяную сестру» вступился коренастый гражданин лет сорока. Без лишних слов он врезал липовому «брату» по челюсти и выбил два зуба.

В последнее время подросткам из пятьдесят пятой школы, где учился Сергей Козодоев, полюбилась акция под названием «Рассеянный почтальон». В ней участвовали два человека. Днем, пока все взрослые на работе, а старухи пенсионерки еще не выползли на лавочки, два подростка входили в подъезд. Один из них проволочкой, загнутой крючком, снимал с почтовых ящиков все навесные замки. Пока он трудился, второй участник «акции» проверял почтовые ящики и забирал все письма. Покончив с одним подъездом, подростки переходили во второй, где на почтовые ящики, не имеющие замков, навешивали замочки с соседнего подъезда. Письма в этом подъезде также изымались. Вечером, когда вся компания собиралась, происходила коллективная читка похищенной корреспонденции. Среди подростков считалось, что «акция» удалась на славу, если над каким-нибудь письмом все смеялись до слез.