Воспитать палача - Анатолий Тихомиров Страница 6

Представьте себе, после такой долгой разлуки, ничего более разумного я не смог ей тогда сказать.

— Я так решила, — спокойно ответила она. — И как ты думаешь, почему?

— Почему? — по-прежнему глупо спросил я.

— За прошедшие годы, я поняла, что люблю только тебя. И хочу быть рядом. Каждый год я порывалась написать тебе письмо или приехать. Но я останавливала себя. Я решила, что встретимся мы только тогда, когда окончу институт. Я хотела быть равной тебе.

— Я женат, Катя! — почти с ужасом сказал я.

— Знаю. Но я сама в этом виновата.

Она взяла меня за руку. Ладони у неё, помню, были тёплыми, даже горячими.

— А любишь ты меня или её?

Катя всегда была намного решительнее меня. Чтобы избежать скандалов и пересудов, мы с ней стали вести двойную жизнь. В театре общались просто как старые друзья, и нам, кажется, верили.

«Не все», — чуть было не вырвалось у Антыхина. Но он вовремя остановил себя. Зачем разочаровывать Раевского.

— В этой квартире нам удалось создать свой, особый мир. Здесь мы снова были счастливы, — сказал Раевский, обведя глазами комнату. — Месяца два назад Катя сообщила, что беременна. С этого дня я стал воспринимать её не только, как любимую женщину, но и как мать моего будущего ребёнка. Я, наконец, решился развестись со своей супругой, но всё никак не мог найти подходящего момента, чтобы сообщить ей об этом.

— А супруга знала, какие у вас отношения с Екатериной Морозовой? — спросил Антыхин, стремясь более конкретизировать разговор.

— Нет. Думаю, что нет.

— Так думаете или нет?

— Это что, так важно? — занервничал Раевский.

— Простите, но мне всё важно, что имеет отношение к убитой, — в довольно жёсткой форме сказал Антыхин.

Раевский недовольно поморщился. Но, немного подумав, всё же ответил:

— Дня за два до убийства, моя супруга неожиданно объявила, что уезжает на отдых в Германию. Она давно любила эту страну и чувствовала себя там комфортно. Поэтому сам отъезд меня не удивил…

— А что вас удивило? — быстро спросил Антыхин.

— Она вела себя как-то странно. То была излишне раздражена, то слишком весела. Как будто играла какую-то роль.

— То есть, в поведении вашей жены вы заметили неестественность?

— Да — а, — замялся Раевский. — Вы думаете, моя супруга, каким-то образом причастна к убийству?

— Павел Алексеевич, я ничего не утверждаю. Я просто моделирую различные ситуации.

— Понятно, значит вы, наверняка, смоделировали ситуацию, где есть место и для меня? — не столько спросил, сколько подтвердил свою догадку Раевский.

Антыхин пожал плечами.

— Мне трудно вам ответить честно, но я постараюсь. У меня есть свидетельство, что накануне убийства, вы сидели в актёрском буфете в нетрезвом состоянии и угрожали кого-то убить. Вот и развейте мои подозрения, если можете.

— Когда же это? А — а, вспомнил. Вот доброхоты, — ухмыльнулся Раевский. — В театре скажешь одно, а услышат другое. Не угрожал я никому. Да и трезвый был, если не считать бутылки пива, и выпили-то мы её вдвоём. Мы с актёром Лазаренко сцену из будущего спектакля репетировали. У нас с ним такой диалог, понимаете? Он мне говорит текст, своей роли: «Твоя жена порядочная женщина. Она всегда была верна тебе». А я ему отвечаю, тоже по роли: «Всё равно, я её убью! Убью!» Так что вашему свидетелю скажите, пусть чаще на репетициях родного театра присутствует. А то, извините, обвинение больше на анекдот похоже.

Антыхину было неловко и досадно, оттого, что не проверил этот факт ещё до встречи с Раевским. А ведь чувствовал, что обвинение белыми нитками шито. Хотя опросить свидетелей, чтобы быть твёрдо уверенным в правдивости слов Раевского, всё же придётся.

— Спасибо. Будем считать, что вы развеяли мои подозрения, — спокойно, как будто и не ожидал иного ответа, сказал Антыхин. — Продолжим разговор о вашей жене. Так что же, уехала она в Германию?

— Да, ночным рейсом она вылетела самолётом в Кёльн.

— А перед этим, вечером, была убита Катя?

— Получается, что так, — ответил Раевский. — Но, уверяю вас, её отъезд — просто совпадение, с тем страшным, что произошло в театре. Жизни моей жены и Кати всегда шли параллельно, но никогда не пересекались. Более того, я убеждён, что она даже не знает о смерти Кати.

— Вы так рьяно защищаете свою жену? — удивился Антыхин. — А ведь на днях вы собирались с ней разводиться.

— Я хочу быть честным по отношению к ней.

— Раньше надо было о чести думать! — неожиданно для себя самого, резко сказал Антыхин. — И всё же, примите мои соболезнования, — тон его несколько смягчился. — Я верю, что вы любили Катю и…

Раевский хотел что-то ответить, но не смог и быстро прикрыл лицо руками. Непроизвольные всхлипывания сотрясали его тело. Стараясь не шуметь, Антыхин вышел из квартиры, аккуратно прикрыв за собой дверь.