Измена в имени твоем - Чингиз Абдуллаев Страница 6

— По-моему, вы все-таки циник, — поморщиласьЧернышева. Она видела внимательный взгляд Маркова и понимала, что он, какобычно, наблюдает за ее реакцией. Но неприятие подобного «метода в разведке»было достаточно искренним.

— Я думаю, мы все понимаем ваше негодование, —снова пригубил свое вино Маркус Вольф, — но вы должны понять и нас. Этобыл очень эффектный и надежный способ проникновения нашей агентуры в закрытыеведомства противника. Мы получали агентов, которые уже прошли многократнуюпроверку и в чьей лояльности никто не сомневался. Чтобы закрепиться вканцелярии канцлера в БНД, нашему сотруднику понадобилось бы много лет.Знакомство с женщиной позволяло существенно ускорить процесс проникновениянашей разведки и тайны другой стороны.

— У нас просто не было никаких другихвозможностей, — добавил Циннер, — иначе мы бы не смогли проникнуть нив Пуллах, нив МИД, ни в канцелярию канцлера.

— И вы были уверены, что все эти агенты способнывыполнять любые ваши поручения? Спросила вдруг Чернышева. — Вам некажется, что всегда существовал определенный риск провала ваших агентов?

Опытный Вольф, почувствовав, что она сейчас спросит,промолчал. А Циннер, кинув на него осторожный взгляд, сказал:

— Пока с ними были их мужчины, мы были уверены в ихискреннем желании сотрудничать с нами. А почему вы спрашиваете?

— Я вдруг подумала, что будет, если кто-нибудь изподставленных вами женщин вдруг узнает, почему именно ей привалило «такоесчастье» в виде ее очаровательного спутника жизни. Разочарование в таком случаебывает очень жестким. И месть может быть довольно неприятной для вашегонелегала.

— Мы просчитывали этот вариант с нашимианалитиками, — строго ответил Циннер. — В случае необходимости агентупредлогалось немедленно свернуть всю работу и возвращаться.

— А если ему некуда возвращаться? — задалаочередной вопрос Чернышева. — Вы понимаете, какой конфликт можетвозникнуть между обманутой женщиной и ее спутником?

— Что вы хотите сказать? — нервно дернулся Циннер.

— Ничего. Я просто просчитываю варианты. Мне кажется,что это будет самое трудное задание в моей жизни. Вы попытались воздействоватьна биологическую природу женщины, на ее подсознание. И я совсем не уверена, чтоваши аналитики сумели просчитать все возможные варианты. В такой ситуациивозможно любое непредсказуемое развитие ситуации, особенно с учетом психическихсвойств обманутых женщин.

— Да, — сказал Маркус Вольф, — и именнопоэтому я не могу сегодня поручиться ни за одного из моих агентов.

Циннер хотел было возразить, но, шумно вздохнув, промолчал.

Она успела увидеть и выражение лица Вольфа, и выразительныйвзгляд генерала Маркова. Они возвращались вдвоем с Марковым, который снова селза руль. Почти все время он молчал. Только перед въездом в город, глядя передсобой, он сказал:

— Я понимаю, что тебя волнует. Конечно, придется оченьсложно. Развал ГДР плюс подобная ситуация, где действуют в пареразочаровавшийся агент и его нелюбимая жена. В такой ситуации нужен неразведчик, а психолог. Вернее, психиатр. Поэтому я и решил послать тебя. Оченьважно, чтобы ты прочувствовала атмосферу каждой семьи, попыталась понятьчувства каждого из агентов. Можем ли мы положиться на них, сумеют ли ониперестроиться, как будут развиваться их отношения дальше. Все это нас оченьволнует. И тебе будет очень трудно. Может быть, так трудно, как тебе не былоникогда. Тебе придется стать немного сексопатологом, немного психиатром,немного аналитиком.

Он помолчал и добавил:

— И совсем немного женщиной. А еще лучше, если тывообще забудешь, что ты женщина. И учти, что мы до сих пор не знаем, куда исчезсвязной Клейстер. Это может очень осложнить твою работу.

Она посмотрела на него, но ничего не сказала. Только выходяиз автомобиля, когда он остановился в ста метрах от ее дома, спросила напрощание:

— А почему вы решили поручить именно мне это дело?

— Марков посмотрел на нее сквозь закрытое стекло своей«Волги». Потом медленно вывернул руль и отъехал, так и не произнеся ни слова. Аона быстро пошла к своему дому. Кажется, Марков объяснил ей, почему все-таки онвыбрал именно ее. Ведь он так выразительно промолчал.