Без шума и пыли - Светлана Алешина Страница 59

Первое, что я осознала довольно четко, так это то, что руками пошевелить я не могу, хоть тресни. Затем я почувствовала, что голова у меня чересчур тяжелая и очень хочется пить. Сразу открыть глаза тоже не получилось, но тут я услышала голоса и одновременно до меня донесся сигаретный дым. Кто-то курил рядом.

«Что за фокусы?» — удивилась я, спешно соображая, кто же из моих друзей мог так бесцеремонно курить, пока я сплю. Кроме Маринки, было некому.

После того как я снова попробовала пошевелить рукой и снова у меня ничего не вышло, я наконец-то заподозрила, что происходит что-то непонятное в этой жизни.

Глубоко вздохнув, я напряглась и, с трудом подняв голову, открыла-таки глаза.

Сначала я увидела только свет.

— Ты смотри, уже оклемалась подруга наша… Быстро что-то… — услыхала я мужской голос, говоривший как бы в отдалении.

— Да уж, бабы — они живучие, как кошки, — сказал другой. — Сам, что ли, не знаешь этого?

Вот тут-то я их всех и увидела.

Маринки здесь не было, это точно. Те двое близнецов, которые позвонили в мою дверь, прислонясь к стенам почти напротив меня, курили. Третий, как мне показалось, возрастом постарше этих двух, стоял около окна спиной ко мне.

— Михалыч, а точно, проснулась наша Оленька, — сказал один близнец, обращаясь к стоящему у окна. Тот обернулся. Я и его никогда раньше не видела. Ему было примерно лет пятьдесят или около того. Так же, как и его напарники, одетый в костюм, при галстуке, он тем не менее был похож на человека, не привыкшего к такой одежде.

Повернув голову направо, потом налево, я поняла, что нахожусь все еще в своей квартире. Это уже успокаивало.

Я сидела на стуле с руками, заведенными назад и связанными за спинкой стула. Справа от меня, также на стуле, сидел Виктор, дальше за ним Юра. Головы у них были опущены. По всей видимости, они еще не очнулись.

— Ольга Юрьевна, — тихим голосом обратился ко мне Михалыч и подошел ближе.

Я молча посмотрела на него.

— Вы мне можете сказать, где Мастер? — спросил он, ослабив узел галстука, и вдруг я рассмеялась. Не знаю, что за дурь нашла на меня, возможно, это было то, что называют истерикой. Не знаю, хотя я уж точно не истеричка. Я смеялась, и смеялась долго, потому что мне было очень весело.

А почему бы мне и не посмеяться? Солидные, серьезные люди, можно сказать, нарушают законы, стараются загнать меня в угол, чтобы задать вопрос, которого я не понимаю! Кино, да и только.

Один из близнецов по приказу Михалыча принес стакан с водой и дал мне выпить. Кстати, очень любезно со стороны этих клоунов. Руки мне трое здоровых мужчин развязать не захотели, они, наверное, думали, что я страсть какая опасная в гневе. Так оно и есть, конечно, но в смысле иносказательном. Если меня довести, я могу пробить очень качественное пенальти, но не более того. С тремя мужиками мне не справиться, если только они не выстроятся в очередь и терпеливо ее не отстоят. Но это уже фантазии, в жизни такого не бывает.

Стакан у меня отобрали так быстро, что я даже лязгнула по его краю зубами, и Михалыч снова нагнулся надо мной, дергая себя за галстук.

— У меня нет желания терять время, я хочу узнать одну вещь. Где Мастер?

— Я не по-ни-ма-ю, — четко выговаривая по слогам, произнесла я. — Вы расслышали или повторить? Я не понимаю, о чем вы говорите!

— Неужели? — весело улыбнувшись, спросил Михалыч, но от его веселья мне неожиданно захотелось в туалет. Или случайно так получилось, не знаю.

— Да, — кивнула я.

— А мой человек сам себе свернул шею? — Михалыч взял меня за подбородок и приподнял мне лицо. Мы встретились с ним взглядами.

Я поморгала, соображая, про кого он спрашивает, и вспомнила.

— Не сам, — ответила я. — Ему ваш Мастер и свернул ее. Он еще сказал, что перелом какого-то позвонка — это его коронный номер.

— Ну, видите, как все, оказывается, просто! Значит, он жив, сволочь. — Михалыч убрал свою руку, и мне пришлось держать голову самостоятельно. Утомительное дело оказалось, между прочим.

— Я вижу, вам трудно говорить, — посочувствовал Михалыч.

Я кивнула, потому что это было легче, чем выговорить слово «да».

— Я вам сейчас расскажу, как все произошло, а вы меня поправите, если я ошибусь. Договорились?

Михалыч задал свой вопрос, но продемонстрировал полнейшее равнодушие к ответу на него. Он отошел к окну, вынул из нагрудного кармана пиджака сигару, откусил кончик, выплюнул его и начал пыхтеть, раскуривая сигару от зажигалки.

— Значит, так, Ольга Юрьевна, — начал Михалыч, оборачиваясь и пуская дым. — Мастер решил выйти из игры. На каких-то условиях он договорился с вами, и вы обеспечивали ему сравнительную безопасность. Возможно, он обещал расплатиться с вами конфиденциальной информацией о фирме. Для вас как для газетчицы это было бы особенно лакомым куском. Подробности пока не важны, вы мне попозже все расскажете.

Михалыч прошелся мимо меня направо, потом повернулся и пошел обратно.

— Он устроил показушный взрыв машины клиента, чтобы я засомневался и послал контролера. Очевидно, их разговор произошел при вас или вы знаете подробности. Он должен был рассказать вам. Вы же с ним теперь подельнички…

Михалыч опять встал перед окном и выглянул в него.

— А потом он убивает контролера, и вот я здесь, чтобы окончательно выяснить ситуацию. Возникает первый вопрос. Что он дальше хочет делать? Какая у него последняя цель?