Послание из ада - Кей Хупер Страница 59

– Что – тогда?

– И тогда его не может уничтожить даже физическая смерть.

– Как это понять? Уж не хочешь ли ты сказать, что, когда тело умирает, как всякая плоть, Зло или та негативная сила, носителем которой было данное тело, продолжает жить?

– Именно это я и хочу сказать. Зло находит себе другое вместилище, другой сосуд и вновь возрождается во плоти, снова начиная свою разрушительную работу. Оно становится вечным и еще сильнее нарушает всеобщее равновесие. Разумеется, вселенная, основой существования которой является баланс между добром и злом, стремится вернуться к стабильному состоянию. Она снова рождает Добро, снова посылает его сражаться со Злом, исполнять то, что однажды оно не сумело сделать.

– Ты говоришь о реинкарнации?

Мэгги слегка повела плечами, не отрывая взгляда от его лица.

– Я говорю о равновесии. О том, что отрицательная сила должна уравновешиваться положительной, чтобы поддерживать или восстанавливать это равновесие. В науке это один из основных законов: всякое действие рождает противодействие.

Джон кивнул.

– Да, что-то такое я припоминаю, хотя я никогда не был силен ни в физике, ни в прочих естественных науках. Но мы, кажется, говорили не о физических законах, а о Зле.

– Да, мы говорили о Зле.

– О Зле, которое стремится стать вечным, – уточнил Джон. – Именно его ты и должна нарисовать? Зло, которое никогда не умрет? – Ему очень не хотелось как-то задеть Мэгги, но скептические нотки прозвучали в голосе помимо его воли. Он действительно хотел верить Мэгги, но то, что она сказала, было, пожалуй, немного чересчур.

К чему обманывать себя, неожиданно подумалось ему. Он надеялся, что все это – просто небольшое недоразумение, которое разъяснится само собой.

Мэгги некоторое время рассматривала его, потом поставила чашку на блюдце.

– Я не могу показать тебе лицо этого Зла, потому что сама еще не разглядела его как следует. Но я могу показать тебе то, чего оно хочет и что оно уже совершило.

– О'кей, – сказал он.

Мэгги встала из-за стола и, сделав ему знак следовать за собой, повела его в студию. Это была очень большая, просторная комната с высокими окнами, частично переделанная из старой столовой, частично пристроенная к дому. Вдоль стен и в простенках окон стояли стеллажи, на которых лежали кисти, краски, подставки, гипсовые модели, загрунтованные холсты и другие материалы. Джон заметил несколько готовых работ, но они были повернуты от него, и Джон не видел, что на них изображено.

В центре комнаты, на мольберте, стояла еще одна картина, накрытая платком.

Мэгги не стала его предупреждать. Она просто откинула платок, и Джон невольно пошатнулся. Пережитое им потрясение было всепоглощающим, леденящим, переворачивающим все внутри.

– Господи Иисусе! – услышал он свой собственный хриплый возглас.

– Я хотела уничтожить ее, – тихо сказала Мэгги. Облокотившись о стол, она обхватила себя обеими руками за плечи, словно ей было холодно, и не отрываясь смотрела на картину. – Я и хочу ее уничтожить, но не могу. У меня просто не поднимается рука! Должно быть, в душе я слишком художник, чтобы предать огню или изрезать на куски свое детище, свою лучшую работу. А она действительно лучшая, Джон, хотя то, что на ней изображено, просто… просто ужасно. – Она неловко усмехнулась. – Какая злая ирония в том, что это называется живописью!..

Джон мельком взглянул на Мэгги, потом шагнул вперед и, мысленно собравшись с силами, заставил себя рассмотреть картину как можно подробней.

Мэгги не ошиблась: картина была поистине ужасна и вместе с тем – совершенна по технике исполнения. С полотна как будто рвалась в мир мрачная, яростная сила – оскалившаяся, брызжущая кровью и слюной, силящаяся пожрать все и вся. Ничего подобного Джон никогда в жизни не видел и был поражен, как подобное могло существовать в Мэгги – в ее хрупком теле и чувствительной душе, прежде чем выплеснуться на полотно. Изображение было настолько натуралистичным, что Джон с трудом сдерживал позывы к рвоте.

– Так я узнала, что она мертва, – сказала позади него Мэгги. – Помнишь, ты спрашивал меня, откуда мне это известно? Я нарисовала эту картину еще позавчера вечером.

Джон посмотрел на нее через плечо.

– Но кто это, Мэгги?

Она пожала плечами.

– Саманта Митчелл. Я никогда не видела ее при жизни и не смогла бы написать ее, если бы не мои способности. Вот тебе еще одно доказательство того, что паранормальное существует в действительности, что это не выдумки и не фантазии больного мозга.

Джон снова всмотрелся в безглазое лицо на полотне, потом повернулся и подошел к Мэгги.

– Это не она, – глухо сказал он.

– Что?!

– Я видел фотографию Саманты Митчелл. Она была в деле, которое дал мне Энди. Так вот, на снимке она выглядит совершенно иначе. У нее короткие рыжеватые волосы, вздернутый нос и лицо в веснушках.

Мэгги смотрела на него во все глаза.

– Но если это не… кто же это?

Теперь уже Джон недоуменно пожал плечами.

– Этого я не знаю, но думаю – нам нужно выяснить это как можно скорее.

Было уже темно, когда Дженнифер подъехала к зданию «Миссии Спасения». Ночь обещала быть дождливой и холодной, и половина коек в приюте для бездомных была уже занята нуждающимися. Заглянув в две большие казарменного типа комнаты (одна для мужчин, вторая – для женщин), Дженнифер сразу поняла, что здесь ей делать нечего. Описание, которое дал ей Терри, было слишком общим, чтобы она смогла узнать нужного человека по внешнему виду, поэтому Дженнифер отправилась на поиски обслуживающего персонала.

С Нэнси Фрейзер – на удивление молодой заведующей миссией – Дженнифер столкнулась на лестнице. Нэнси спускалась со второго этажа, держа в руках охапку одеял. Близоруко прищурившись, она посмотрела на полицейский значок Джен и спокойно спросила:

– Что привело вас к нам, мисс Ситон?

Было очевидно, что Нэнси Фрейзер привыкла к визитам полиции и не придавала им большого значения.

Выслушав рассказ Дженнифер, она удивленно нахмурилась.

– Дэвид Робсон? – переспросила она. – Что-то не припомню. Имя, во всяком случае, ничего мне не говорит, но наши клиенты, знаете ли, часто называют себя вымышленными именами. Вы говорите, полиция задержала его несколько дней назад? За что?

– Ничего серьезного: нарушение общественного порядка, появление на улице в нетрезвом виде. Через двадцать четыре часа его выпустили. – Дженнифер по памяти повторила описание Дэвида Робсона. – Это ничего вам не говорит?

Нэнси покачала головой.

– Зачем он вам понадобился?

– У нас есть основания полагать, что он мог оказаться свидетелем преступления. В любом случае нам бы хотелось его допросить.