Паутина - Николай Свечин Страница 59

Армянин запротестовал:

– То, что вы описали, невозможно. Курдам или шахсевенам все равно, чей караван. Если они решат ограбить его, неужели станут спрашивать про хозяина? И что страшный человек Исмаил-хаджи может сделать дикому племени в пять тысяч сабель, живущему высоко в горах? Поедет туда предъявлять претензии?

Меняла скривился:

– Я не знаю, как он это устроил. Но устроил. Или наш разбойник делится с другими разбойниками. Или там другая какая сделка. Например, племя получает себе русские материи со скидкой и за это пропускает караван. Не могу сказать точно. Однако Исмаил-хаджи – очень влиятельная фигура в горах. Знаете почему? Он турецкий шпион.

– Да вы что? – поперхнулся Тер-Егизар-оглы.

– Точно говорю. Али-Мирза знает все, что творится в Хое. Сейчас докажу. У Исмаила есть товарищ, Ибрагим-бек. Он тоже беглый каторжник из Сибири, только еще более знаменитый. Когда в Тавризе вспыхнуло восстание против шаха, Исмаил с Ибрагимом стали командовать отрядом обороны. На самом деле в отряде числились одни разбойники. Когда русские войска попробовали взять город штурмом, с ходу, малыми силами, у них ничего не вышло. Они отступили и даже оставили у стен Тавриза несколько своих раненых солдат. Так Исмаил-хаджи лично отрезал им головы. Еще живым!

Собеседники дружно поежились.

– Теперь мне еще меньше хочется смотреть на него, – прошептал армянин. – К чему такая жестокость? Но… вы сказали, что этот человек – турецкий шпион.

– Так и есть. После того как восстание было подавлено, оба разбойника сбежали в Турцию. Жили в Стамбуле, их часто видели в обществе военных, как турок, так и немцев. Об этом рассказал мне Мансур-бек из махалля Чорсу-базар, он человек надежный. А сейчас, когда турки потихоньку лезут в Персию, Исмаил вернулся. И не боится никого: ни шахских властей, ни русских казаков.

За спиной Ашота раздались быстрые шаги и стихли: кто-то подсел к разбойному хаджи. А затем до него донесся и тихий разговор. Собеседники общались между собой по-русски! Армянин напряг слух, как только мог, и расслышал несколько фраз. Но беседа быстро прекратилась, двое вышли прочь из ашханы. Тер-Егизар-оглы в последний момент успел повернуть голову и разглядеть русского.

– Уф… – улыбнулся меняла. – Хорошо, что эти головорезы ушли. Не съесть ли нам еще плова, мой молодой друг? Только пусть положат больше кизила, я люблю, когда его много.

– Я прикажу насыпать с горкой, – улыбнулся армянин, стирая с лица озабоченность. – Но мы не договорили про обменный курс рубля. Как вы полагаете, когда табак созреет, он упадет или вырастет? Хочу сбыть партию в Нахичевань-на-Дону. Это город в России, где живут одни армяне. Они помогут. А еще мне скоро привезут ящик швейцарского шоколада «Тоблер». Подскажите, как лучше его продать?

Разговор в таком духе длился еще целый час. Простившись со словоохотливым менялой и заплатив за обед, негоциант пришел в комнату в караван-сарае, которую снимал уже несколько дней. Соседа как раз не было, и Ашот записал расход в торговую книгу. Пометил: «Обед с почтенным Али-Мирзой. Очень интересные мысли насчет курса рубля к туману. Табак: фабрика Эвморфопуло, надежные. Мануфактура: Вырапаев, скидки».

Пора было превращаться из покупателя курдючного сала обратно в поручика. Как там Ардебильский отряд? Стрелковая подготовка в его отсутствие запущена… Но, когда разведчик выехал на восток, его ждало еще одно происшествие.

Он остановился в саманном караван-сарае между Урмийским озером и Тавризом. Такие сооружения выстроены на всех главных дорогах через каждые тридцать – тридцать пять верст, подобно этапам в Сибири, где отдыхают в пути партии каторжных… Торговец готовился отужинать, когда вдруг из облака пыли возникли двенадцать всадников. Физиономии у них были самые что ни на есть разбойничьи. Шахсевены! Главарь шайки велел всем торговцам выстроиться в ряд и показать вещи. Тер-Егизар-оглы уже не раз проходил такую процедуру и знал, чем она закончится. Вот и сейчас он предъявил главарю – другие называли его курбаши Гейдар – рекомендательные письма от Сурен-бека и нескольких других аксакалов. Негодяй изучил бумаги и скривился: письма были серьезными, такого путника лучше не грабить. Но и совсем отпускать армянина Гейдар не собирался. Он покрутил в пальцах тощую пачку туманов и отобрал себе три купюры. Остальные бросил хозяину. Тот поймал их на лету и почтительно поблагодарил. Другие торговцы отделались не так легко. Разбойники забрали всю их наличность и еще часть товаров. Бедняги благоразумно молчали. Тер-Егизар-оглы уже облегченно вздохнул, но тут случилось непредвиденное. Разбойники, которые обыскивали внутренние помещения караван-сарая, нашли семью бехаитов ^[100]. С радостными криками они вытащили их наружу. Семья состояла из родителей и двух детей – мальчика лет десяти и девочки лет двенадцати. Гейдар хищно осклабился и взялся за рукоять кинжала. Армянин и глазом не успел моргнуть, как курбаши зарезал отца с сыном несколькими ударами. После чего шайка затащила мать с дочерью внутрь и, судя по крикам, долго их насиловала. А потом увезла с собой.

Тер-Егизар-оглы сел на землю и закрыл лицо руками. Он ничего не мог поделать… Оставалось сострадать и терпеть. После того как разбойники наконец покинули караван-сарай, торговец дал его хозяину несколько кранов и попросил похоронить несчастных бехаитов. Тот удивился – случившееся не произвело на него особого впечатления. Но деньги принял и обещал закопать на совесть. Армянин тронулся дальше на восток, прокручивая в памяти приметы курбаши. Шахсевены носят или белые рубахи, или синие. Гейдар щеголял в красной, такую видно издалека. Вот бы встретиться с ним еще раз, но в другой обстановке…

Через час купцу попался на дороге казачий пикет. Он не удержался, подошел к вахмистру, командовавшему пикетом, и рассказал о нападении разбойников. Вахмистр выслушал и переспросил:

– Мужчин убили, а женщин забрали?

– Да. Только не мужчин и женщин, там были дети… Убили мальчика, а девочку снасильничали. И увезли вместе с матерью.

Вахмистр скрипнул зубами и крикнул своим:

– За мной, рысью, марш-марш!

Темной ночью на том же самом муле одинокий всадник вернулся к своим и предстал перед Фидаровым. Генерал-майор крепко обнял его и сказал:

– Заждались! Читал два ваших донесения. Неужели нельзя было присылать их почаще?

– Опасно, Афако Пациевич. Ведь меня проверяли, вскрывали корреспонденцию.

– Кто, ваши друзья зулькадары?

– И они, и курды в Кара-Даге, и армяне в Хое. Даже турки интересовались, прощупывали. Я уж решил, что хотят завербовать, но, видимо, показался им слишком молод. Новостей – целая куча. Разрешите доложить? Понадобится Евгений Васильевич.

Начальник отряда послал за Масловским. Николай разложил перед собой бумаги, но сделал сообщение, не заглядывая в них. Он начал с перевалов Савалана, указал на карте три самых доступных и описал обстановку на них. Резюмировал так: