Праздник Святой Смерти - Ирина Лобусова Страница 59

Самая невероятная история произошла в 122-м истребительном авиаполку в Гродно. 20 июня, в пятницу, в часть приехали высокие чины из Москвы и Минска и объявили приказ всему личному составу: уже к вечеру в тот же день снять с истребителей И-16 и отправить на склад все вооружение и боекомплекты. Распоряжение было настолько дикими и необъяснимым, что летчики заговорили об измене. Их заставили замолчать и выполнить распоряжение. На следующее утро 122-й авиаполк был уничтожен полностью…

Сталин до последнего момента не верил в войну. Он до конца считал, что это провокация отдельных недисциплинированных частей немецкой армии. Эта навязчивая мысль постоянно присутствовала в уме Сталина.

До 6.30 22 июня он не давал разрешения открыть ответный огонь — пока Молотов не сообщил, что Германия официально объявила войну СССР.

Были слухи о том, что за несколько дней до начала войны Гитлер направил Сталину секретное личное письмо с предупреждением, что некие английские генералы могут попытаться спровоцировать военный конфликт между СССР и Германией. Сталин даже говорил с Берией о том, что это невозможно, так как в Красной армии — полный порядок.

Поэтому Сталин изо всех сил пытался не дать Гитлеру повода для агрессии. По свидетельству очевидцев, он не хотел думать о войне, потерял инициативу и был практически парализован страхом.

Однако есть мнение, что Сталин сам планировал нанести Германии первый удар. За первые три недели июня Сталин семь раз встречался с Жуковым и Тимошенко. Позже Жуков говорил о том, что Сталин призывал немедленно привести войска в какое-то непонятное состояние «полной готовности к войне». Очевидно, Сталин прекрасно понимал агрессивные намерения Гитлера и хотел начать войну первым.

На секретном совещании 18 июня с участием Жукова, Тимошенко, Молотова и Маленкова было решено начать войну и напасть на Германию… 22 июня, в самый длинный световой день в году. Однако военные действия планировали начать не на рассвете, а гораздо позже — после полудня.

Также есть мнение, что Сталин планировал начать войну с провокации — налета нескольких купленных у немцев «юнкерсов» и «дорнье» на Гродно в тот час, когда жители позавтракают и выйдут на улицы, отдохнуть после трудовой недели. Пропагандистский эффект был бы оглушительный, а пожертвовать несколькими десятками гражданских лиц в высших интересах дела Сталину было не привыкать.

Поэтому до последней минуты он не мог поверить в то, что немцы действительно ударили первыми. И что все происходящее уже не провокация, а правда.

По этой версии логически можно объяснить все: и крепкий сон в ночь 22 июня — потому, что в важный день нужна ясная голова, и начало мобилизации в понедельник — приказ приготовили заранее, а переделать в неразберихе утра не потрудились…

Это объясняет даже разоружение истребителей под Гродно — чтобы не сбили кого-то из «юнкерсов»…

Сталин готовил демонстрацию не для Германии, а для своих советских граждан — чтобы показать коварство фашистов, они разбомбили бы мирный советский город… Поэтому до последнего момента он не желал ввести в действие план прикрытия. Но агрессия оказалась настоящей, началась война. И к отражению агрессии Сталин оказался не готов.

Вот как вспоминали о начале войны немецкие генералы. Генерал Гудериан: «В тот роковой день 22 июня 1941 года в 2 часа 10 минут утра я поехал на командный пункт группы и поднялся на наблюдательную вышку южнее Богукалы. В 3 часа 15 минут началась наша артиллерийская подготовка. В 3 часа 40 минут — первый налет наших пикирующих бомбардировщиков. В 4 часа 15 минут началась переправа через Буг передовых частей 17-й и 18-й танковых дивизий. В 6 часов 50 минут у Колодно я переправился на штурмовой лодке через Буг».

Генерал Гот: «22 июня в три часа с минутами четыре корпуса танковой группы при поддержке артиллерии и авиации, входившей в состав авиационного корпуса, пересекли государственную границу СССР. Бомбардировочная авиация наносила удары по аэродромам противника, имея задачу парализовать действия его авиации. В первый день наступление проходило успешно, по плану».

Воспоминания о начале войны стали незабываемыми для немецких солдат.

Иоанн Данцер, артиллерист: «В самый первый день, едва мы только пошли в атаку, как один из наших застрелился из своего же оружия. Зажав винтовку между колен, он вставил ствол в рот и надавил на спуск. Так для него закончилась эта война, и все ужасы, связанные с ней».

Эрих Менде, обер-лейтенант: «Мой командир был в два раза старше меня, и ему уже приходилось сражаться с русскими под Нарвой в 1917 году, когда он был еще в звании лейтенанта. “Здесь, на этих бескрайних просторах, мы найдем свою смерть, как Наполеон, — говорил он с пессимизмом, — запомните, Менде, этот час. Он знаменует конец прежней Германии”».

Ганс Бекер, танкист: «Это гигантское по мощности и охвату территории сражение походило на землетрясение. Повсюду были видны огромные грибы дыма, мгновенно выраставшие у земли. Поскольку ни о каком ответном огнем и речи не было, нам показалось, что мы вообще стерли эту цитадель с лица земли. Здесь, на Восточном фронте, мне повстречались люди, которых можно назвать особой расой. Уже первая атака обернулась сражением не на жизнь, а на смерть».

Хронологию начала войны можно описать следующим образом. 21 июня в 13.00 германские войска получают кодовый сигнал «Дортмунд», подтверждающий, что вторжение начнется ночью. Командующий 2-й танковой группой группы армий «Центр» Гейнц Гудериан писал в своем дневнике: «Тщательное наблюдение за русскими убеждало меня в том, что они ничего не подозревают о наших намерениях. Во дворе крепости Бреста, который просматривался с наших наблюдательных пунктов, под звуки оркестра они проводили развод караулов. Береговые укрепления вдоль Западного Буга не были заняты русскими войсками».

21.00. Бойцы 90-го пограничного отряда Сокальской комендатуры задержали немецкого военнослужащего, пересекшего пограничную реку Буг вплавь. Перебежчик направлен в штаб отряда в город Владимир-Волынский.

23.00. Немецкие минные заградители, находившиеся в финских портах, начали минировать выход из Финского залива. Одновременно финские подводные лодки начали постановку мин у побережья Эстонии.

22 июня 1941 года, 0.30. Перебежчик доставлен во Владимир-Волынский. На допросе солдат назвался Альфредом Лисковым, военнослужащим 221-го полка 15-й пехотной дивизии вермахта. Он сообщил, что на рассвете 22 июня немецкая армия перейдет в наступление на всем протяжении советско-германской границы. Информация передана вышестоящему командованию.

В это же время из Москвы начинается передача директивы № 1 Наркомата обороны для частей западных военных округов. «В течение 22–23 июня 1941 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий, — говорилось в директиве. — Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения».

Части предписывалось привести в боевую готовность, скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе, авиацию рассредоточить по полевым аэродромам.