Мертвецы не катаются на лыжах. Призрак убийства - Патриция Мойес Страница 58

Не успел Спецци закончить телефонный разговор с деревней, чтобы организовать поисковую группу, как раздался стук в дверь, и вошел Роджер. Он посмотрел на инспектора робко, словно школьник на строгого учителя.

– Генри, не мог бы я переговорить с вами – сказал он неуверенно. – Есть… есть нечто, что я хотел бы вам сообщить.

Тиббет свирепо взглянул на него.

– Чрезвычайно рад слышать, – ответил он. – Как раз собирался посылать за вами.

– Вообще-то я имел в виду… то есть не могли бы мы переговорить с глазу на глаз? – Стейнз бросил на капитана сконфуженный взгляд.

– Нет, – твердо заявил Генри. – Это официальный допрос, и Эмми будет вести протокол.

Роджер явно огорчился, но сел и сказал со всей любезностью, на которую был способен в этот момент:

– Ну что ж. Раз вы настаиваете…

Наступила долгая пауза, которую наконец прервал Тиббет:

– Итак, вы собираетесь сделать заявление или мне начинать задавать вам вопросы?

– Это касается дела Хозера, – не сразу ответил Стейнз. – Второе убийство поставило меня в крайне щекотливое положение, и я вижу единственный выход: рассказать все начистоту.

– Давно пора, – заметил Генри.

– Раньше я вам говорил, что у Хозера не было ко мне никакого делового предложения, – начал Роджер. – Должен признаться, это не так. Он хотел, чтобы я кое-что вывез отсюда контрабандой, и… ну, честно говоря, я согласился. Мне это показалось хорошей возможностью поправить свои дела – я сейчас весьма стеснен в средствах. Конечно, следовало все это рассказать вам раньше, но… полагаю, вы сами прекрасно понимаете, почему я этого не сделал.

– Вы не сообщаете ничего такого, чего бы я уже не знал, – произнес инспектор. – Кстати, что вы сделали со вторым письмом Хозера? Сожгли, полагаю?

– Как вы узнали? – не веря своим ушам, воскликнул Роджер.

– Это же очевидно, что должно было быть второе письмо, – ответил Генри. – Если только он не звонил вам в Лондон. Кроме всего прочего, в том письме, которое вы мне показали, не упоминалось никаких дат. Просто неопределенная отсылка к январю месяцу. Обычно Хозер не задерживался здесь дольше двух недель, поэтому должен был назначить вам точную дату встречи. Вообще это письмо такая же фикция, как оловянные полкроны. Вы все обсуждали с ним здесь в прошлом году, не так ли?

Тень улыбки скользнула по лицу Стейнза.

– Ладно, – сказал он. – Слишком уж вы умны. Да, первый раз он завел разговор в прошлом году, и я дал ему понять, что мог бы этим заинтересоваться. Получив от него письмо, я не удивился – оно лишь подтвердило ту предварительную схему, которую мы выработали. Я ответил согласием, и он снова написал мне, назначив встречу на двадцать пятое января.

– На двадцать пятое января? – удивился Генри. – То есть на сегодня?

– Он сообщил мне, – продолжил Роджер, – что уедет из «Белла Висты» двенадцатого – за четыре дня до нашего приезда – и вернется двадцать четвертого. Поэтому, как вы догадываетесь, я удивился, застав его здесь по приезде, но Хозер просто сказал, что у него в последний момент изменились планы. Однако велел не волноваться, он, мол, съездит в Рим за моим… грузом и привезет его в какой-то из дней второй недели нашего отдыха. Когда его убили, он как раз направлялся за ним. Так что… я признаю, что вел себя отнюдь не как гипсовый святой, однако вы должны согласиться, что у меня был очень сильный мотив не желать Хозеру смерти.

– А что с вашей историей насчет шантажа?

Стейнз нервно рассмеялся.

– Ах, это… Это ерунда, в самом деле ерунда. Хозер был, как вам, несомненно, известно, мерзким маленьким негодяем, и эту записку он пытался использовать для того, чтобы заставить меня согласиться на меньшую часть прибыли, а также в качестве гарантии, что я его не выдам. Но даже он вынужден был признать, что это фальшивка, когда сравнил ее с моим подлинным почерком.

– Значит, рассказанная вами история о том, как Хозер сжег записку, тоже была ложью?

– Мне стыдно, но это так.

Роджер обезоруживающе улыбнулся и, весьма правдоподобно изобразив искренность, добавил:

– Видите ли, я знал, что вы найдете записку, но был наивен, допустив, что вы не свяжете ее со мной. Как только вы тем вечером в баре упомянули «Нэнси Мод», я понял, что вы сложите два и два, и решил придумать историю, чтобы объяснить, почему я сразу не сообщил о попытке шантажа в полицию. Понимаете, я не хотел, чтобы все остальное вышло наружу.

– Я все очень хорошо понимаю, – сухо отозвался Генри. – Если можно так выразиться, ваша выдумка оказалась немного чересчур наивной и породила множество лазеек. Однако мы до сих пор не дошли до действительно любопытной части всей этой истории. Каро наверняка уже рассказала вам о том, что римская полиция по почерку идентифицировала ее как автора фальшивки.

Роджер вспыхнул, и в его голосе послышалась настоящая воинственность.

– Да, рассказала. И я считаю достойным презрения то, как вы запугивали бедную девочку разговорами об адвокате и судебном преследовании. Вам не хуже моего известно, чего стоят так называемые графологические экспертизы: на каждую, подтверждающую, что это написала она, я могу представить две, которые будут это отрицать. Во всяком случае, записка не является неопровержимым доказательством, и даже самому ничтожному сыщику очевидно, что у девушки не было ни мотива, ни возможности…

– На вашем месте я бы приберег свой праведный гнев для другого случая, – перебил его Тиббет. – Лучше дайте мне свое объяснение тому, почему Каро с момента смерти Хозера пребывает в состоянии ужаса на грани нервного срыва.

– Боюсь, это моя вина, – сбавил тон Роджер. – Я не собирался посвящать Каро в наши с Хозером грязные делишки, но по несчастливой случайности она услышала мой разговор с ним в первый день по приезде. Слышала она не так много, но достаточно для возникновения подозрений. Короче говоря, Каро пилила и пилила меня до тех пор, пока я не выдержал и, как дурак, все ей не рассказал. С ней, конечно, случилась истерика, и она решила проигнорировать всю эту историю. Если послушать, как Каро все восприняла, так можно подумать, что я затеял… не меньше чем кражу королевских регалий. Она пригрозила, что все расскажет отцу, если я не пообещаю никогда больше не иметь дела с Хозером.

– И тогда вы сказали ей, что были бы несказанно рады выйти из игры, но не можете, потому что Хозер вас шантажирует.

Роджеру хватило совести показать, что ему стыдно.

– Что еще я мог сделать? – сказал он. – Вот почему у нее такой зуб на бедного старину Фрица.

– А что вы делали в комнате Хозера вечером накануне его смерти?

– Господи, да вы все знаете! – восхищенно воскликнул Стейнз. – По правде говоря, это был совершенно невинный визит. Я зашел взять книгу, которую тот обещал мне дать.