Кто в теремочке умрет? - Татьяна Луганцева Страница 58

Любой старый дом наполнен своими звуками. Скрипит старая мебель, трещит старинный паркет, потрескивают потолочные балки. А уж если речь идет о средневековом замке, то посторонние шумы и шорохи просто живут в нем полной жизнью. Постоянно что-то скрипит, слышатся чуть ли не вздохи. В каждом шорохе молодому князю Штольбергу чудились металлические, лязгающие шаги Голема. Карл пытался догнать его, но ноги его почти не слушались, и железное чудовище успело скрыться в лабиринте подвала. Карлу было тяжело бежать за ним, так как в подвале прибывала вода, которая доходила ему уже до колен. Шаги звучали все глуше и глуше в подземелье замка. Карл споткнулся, упал и с ужасом увидел, что он весь в липкой красной жидкости. Холодея, он понял, что подвал замка залит кровью, и он сам стоит по колено в крови.

Карл открыл глаза и с облегчением вздохнул: «Всего лишь сон… я схожу с ума, мне с детства не снились такие кошмары».

Он спустил ноги с кровати. Ночь стояла теплая и душная. Последние дни он был вне себя от злости. Полицейские не выпускали его из замка и не допускали к нему никого до особых указаний Августина. Он с ума сходил от того, что к нему не пускали и Яну. А с другой стороны, он понимал, что чем она дальше от него, тем для нее это безопасней. Он чувствовал себя оскорбленным и не мог не замечать, как страдают его родители. Кроме того, ему было искренне жаль всех невинно погибших из-за него людей. Карл подошел к окну и плеснул себе в стакан минеральной воды. У него было чувство, что этот незримый кошмар никогда его не отпустит. Открыв окно, он вдохнул свежий воздух, посмотрел в темноту. Вдалеке огни лечебницы весело его дразнили, словно говоря: «Сидишь взаперти? А здесь находится женщина, единственная, кто поверила бы безоговорочно, что тебя действительно преследуют и с ума ты не сходишь».

Карл откинул волосы с вспотевшего лба, и тут его взгляд упал на маленький белый квадрат бумаги, лежавший у него под дверью. Князь подошел, поднял его и развернул около лампы ночное послание. Интуиция ему подсказывала, что ничего хорошего он там не прочтет. Уже знакомыми, вырезанными из газет и журналов, буквами была составлена записка:

«Дорогой мой друг, пишет тебе твоя тень, твоя неотвратимая судьба. Следующей ночью ты должен быть на кладбище в полуразрушенном склепе. Знаю, что сидишь ты, сокол, в золотой клетке, но в твоих интересах явиться на встречу, не знаю, как ты это осуществишь. Не привлекай полицию, иначе дорогой тебе человек пострадает. Не предпринимай никаких действий до следующей ночи. До встречи в склепе».

Карл попытался сразу же позвонить Яне, но ее сотовый телефон не отвечал, тогда он стал набирать номер телефона санатория. Через длительный промежуток времени ему ответили сонным, недовольным голосом:

– Какого черта…

– Это Карл Штольберг. Я хочу поговорить с Яной Цветковой, проживающей у вас, прямо сейчас.

– Князь? Я бы с удовольствием выполнил вашу просьбу, но Яны нет.

– Как это нет? Вы что-то путаете, проверьте! – запаниковал Карл.

– Зачем проверять. Я прекрасно ее помню, да и кто не знает Яну Цветкову! Она ушла поздно вечером и до сих пор не вернулась, – ответили Карлу.

– Как только она вернется, сразу же сообщите мне, – попросил Карл и продиктовал все свои номера телефонов, спросив напоследок: – Простите, с кем я говорил?

– Ночной охранник.

– Хорошо, спасибо.

Остаток ночи он провел у телефона, в раздумьях, как на следующую ночь ему выбраться из замка, но так и не дождался звонка. Утро и день он провел в томительном ожидании, старясь не реагировать на язвительные замечания полицейского, присутствующего в доме:

– Что-то вы необычайно бледны, князь, плохо спали?

– Неважно себя чувствую.

– От угрызений совести? – спросил полицейский.

– От несварения желудка, – парировал князь.

После обеда он наведался к Лукашу и попросил незаметно принести ему в комнату длинную и прочную веревку.

– Уж не собираетесь ли вы, Карл… – округлил глаза дворецкий.

– Нет, вешаться я не буду, есть еще нерешенные дела на этом свете, так что и думать о смерти некогда.