Совокупный грех - Сергей Зверев Страница 58

Это было уже слишком — такой подлости, вероломства от окружавших меня людей я никак не ожидал.

— Погоди, погоди! — Я схватился руками за голову, с трудом постигая всю глубину, нелепость, чудовищность задуманной и разыгранной передо мною драмы. — Так это что же получается? — пробормотал я. — Выходит, и в ту ночь убийства Легков знал…

— Постой, Игорь, — снисходительно проговорил адвокат и пошевелился, по-видимому, удобнее устраивая за спиной связанные руки. — Всему свое время. Не губи интригу, дальше будет еще интереснее.

И действительно, все то, что сейчас мне рассказал адвокат, было только прелюдией к тому, что я услышал дальше.

— Затем после беседы с Легковым ты поехал к домработнице Елене Данилиной, — объявил он.

— Надеюсь, она не была с вами в сговоре? — подозрительно спросил я.

— О, нет, нет, — заверил меня адвокат и наверняка, если бы руки у него были развязаны, беспечно махнул бы ладонью, отметая подозрения. — Я даже понятия не имею, о чем там у вас происходил разговор с Леной. Ну а потом твой путь лежал к Гене Шумилину. Однако я побывал у него раньше. Зная, что ты к нему явишься, приехал к Гене утром, он отлично меня знал, поэтому ничего не заподозрил и впустил в дом. Я привез с собой две бутылки водки: в одной была обычная водка, а в другой паленая — с примесью дихлорэтана. Сам я пить отказался, сославшись на то, что за рулем. Свой приезд к Гене объяснил кое-какими формальностями по поводу якобы оформления Шумилиным завещания, в котором также фигурирует Гена. Когда Гена выпил немного нормальной водки и окосел, подсунул ему бутылку с дихлорэтаном. Через некоторое время Гене стало плохо, он отправился на улицу, его начало рвать. Затем он вернулся в дом, вошел в свою комнату и лег на кровать. Дожидаться смерти Шумилина-младшего я не стал, поэтому не знаю, как долго он мучился, прежде чем умер. Я быстренько спрятал деньги и документы в шкафчике, мимо которого ты ни за что не смог бы пройти, и покинул дом Гены.

— И ты так спокойно говоришь о том, что убил человека? — призывая на помощь все свое хладнокровие, спросил я со злостью. Мне давно хотелось еще раз врезать по физиономии адвоката, но я сдерживался, рассчитывая до конца услышать историю, в которой, как выясняется, играл главную роль. Очевидно, в моем взгляде было нечто такое, что адвокат понял: бравировать своей жестокостью и цинизмом не стоит.

— Но, Игорь, ставки были очень высоки, — проговорил он, оправдываясь. — Когда возникает возможность отхватить состояние, измеряемое в сотнях миллионов долларов, вопросы морали и совести отступают на второй план, поверь мне. А Гена был единственным наследником своего брата, за исключением жены Шумилина, конечно, и для осуществления плана Зои его необходимо было убрать. Ты же вон тоже миллионами прельстился, решившись жениться на Зое.

Во многом адвокат был прав, и я промолчал.

— Забрав у Гены деньги и документы, ты поехал к себе домой, но по дороге позвонил Зое, — вернулся к изложению своей версии случившегося Маринов. — Этого звонка она и ждала. Все было предопределено, Гладышев! И если бы ты не позвонил тогда Зое, она бы позвонила тебе, потому что осуществление плана было назначено именно на тот день — шестнадцатое февраля. Зоя убедила тебя, что мужа нет дома, и попросила приехать к ней домой. Поддавшись на уговоры, ты отправился в поселок Октябрьский в усадьбу Шумилиных и проник в нее незаметно по подсказанному тебе ранее Легковым пути. Разумеется, тебе была подброшена мысль, как миновать камеры наблюдения, не напрасно. Следовало, чтобы ты до конца верил в правдивость происходящего и не заподозрил бы, что тебя дурачат. В этот момент в доме все было готово для твоего приема. Я после обеда торчал в особняке Шумилиных под предлогом изучения и подготовки кое-каких документов для Владимира. На самом деле ждал сигнала Зои. И когда она дала знать мне и Легкову, что все готово, мы вместе с охранником скрутили Шумилина, а Тимофей пристрелил его.

Я во все глаза пялился на адвоката, веря и не веря в то, что подобное может произойти в жизни и тем более со мной. Но все рассказанное им настолько совпадало с действительно происходившим со мной в ту ночь, что не верить Маринову причин у меня не было.

— Убивал Легков хладнокровно, со знанием дела, он майор в отставке, побывавший в свое время в горячих точках, а то, что он тебе про прапорщика наплел, да про жену, — это все неправда. Придуманная Зоей история для тебя и для Владимира Шумилина, чтобы выставить его этаким простачком. Тимофея Зоя привлекла к своей операции именно для этой цели, пообещав ему приличный гонорар. Так что Легков действовал с воодушевлением. Он поставил Шумилина на колени в смежной с «охотничьей» комнате и выстрелил ему в затылок. Затем мы сняли с мертвого тела костюм, обувь, и я надел их. Когда ты пришел в дом, Тимофей уже сидел на своем месте в комнате охранника, Зоя ждала тебя внизу, возле входной двери, я же находился в потайной комнате вместе с трупом. Зоя убедила тебя в том, что муж уехал на несколько дней в командировку в Англию, и вынудила остаться. Она показала тебе дом, комнаты, за исключением той, где находился я и труп Владимира Шумилина. Затем Зоя завела тебя в «охотничью», в которой и было заранее спланировано произвести основное действо или спектакль, шоу, называй как хочешь, — усмехнулся адвокат. — А в «охотничьей» комнате вы занялись сексом. Причем в темноте, обрати на это внимание, Игорь! Это тоже немаловажная деталь, сыгравшая в плане Зои свою роль. В самый ответственный момент выкриком «Я так люблю тебя, Игорь!» Зоя дала мне знать, что пришла моя очередь действовать. Я быстро вышел из одной комнаты и вошел в другую. Я примерно одной комплекции с Владимиром Шумилиным, был одет в его костюм, так что вполне мог сойти в темноте за него. Чем я и воспользовался, разыграв разъяренного супруга, вернувшегося в неурочный час домой и заставшего свою жену в объятиях любовника. В руках у меня была заранее припасенная бита. С нею-то я и набросился на тебя.

— Ты слишком рисковал, Владислав! — проговорил я угрюмо, вспомнив, как меня отделали в ночь убийства Шумилина дубинкой. — Это довольно-таки слабое место в вашем плане. Потому что я спортсмен и запросто мог одержать верх в нашей схватке.

— Но мне помогал страх, я боялся быть разоблаченным, это удесятеряло мои силы, и мне удалось одержать над тобою победу, — возразил адвокат. — А на тот случай, если ты оказался бы все же проворнее и сильнее меня, в кармане у меня была «беретта». В этой ситуации я рассчитывал ранить тебя, чтобы иметь физическое преимущество, а потом далее действовать по заранее намеченному и отрепетированному плану. Но как бы то ни было, я поверг тебя на журнальный столик и сделал вид, что готов размозжить тебе голову. Этого момента и ждала Зоя. Она заранее продемонстрированным тебе пистолетом Макарова произвела выстрел мне в затылок.

Я нервно хихикнул. Пожалуй, это было самое несуразное место в логически выстроенном рассказе адвоката, что дало мне право поставить под сомнение всю его исповедь.

— Теперь ты скажешь, что у тебя на голове была каска, которую не пробила пуля из «макарова», или, еще чего доброго, на тебе все заживает как на собаке? И после пробившей навылет голову пулей все заросло так, что не осталось и следа… Я же сам видел на своем теле кусочки мозгового вещества.