Солнце ночи - Карина Тихонова Страница 58

— Ты следи, как бы у тебя один орган короче не стал, — посоветовал он. Тут же спохватился, испуганно округлил глаза. Прижал руки к груди и заверил меня: — Я имею в виду язык!

Я снова захохотала. Мальчишки, что с них взять!

— Кроме шуток, ты отделался легким испугом, — продолжал Глеб. — Я имею в виду твои ненаучные опыты с этим…

Он замялся и помрачнел.

С некоторых пор наши языки отказывались произносить простое в общем словосочетание. Как только разговор хотя бы намеком касался «Солнца ночи», мы замирали и начинали пугливо оглядываться. Прослушка мерещилась нам везде: в камнях на берегу моря, на ветках дерева, под которым мы сидели, в ножке садовой скамейки, в диванном пуфике, в корнях громадного фикуса из приемного покоя… Везде! Везде!

И мы держали слово, данное людям-невидимкам несколько дней назад, в номере Глеба. Иначе мы не могли подтвердить свою благонадежность.

— Да, — сказал Игорь. Его глаза уставились в пространство и остекленели. — Не могу поверить. Неужели Альберт?..

Он снова не договорил и умолк.

В это было невозможно поверить, но это было так. Странный и страшный камень, дававший человеку силу богов, обладал и другими способностями. Например, мог раздавить слабого. Очевидно, камень подпитывался человеческой энергетикой, а если ее не хватало… Что ж, за это смертный, осмелившийся претендовать на силу Бога, должен был заплатить своей жизнью.

Господи, какое страшное наказание! Даже думать не хочется, сколько людей убила змея с распахнутой пастью за тысячи лет своего существования!

— Но как оно оказалось у Альберта? — спросил Игорь в десятый раз.

— Любопытной Варваре на базаре один орган оторвали, — напомнила я. И ехидно уточнила: — Я имею в виду нос!

Игорь обиделся окончательно:

— Можно подумать, тебе самой это не интересно!

— Не-а, — сказала я. — Ни капельки!

И, между прочим, не покривила душой. Потому, что я уже знала как.

Разговор с Палянским состоялся спонтанно. Я гуляла по пляжу, размышляя обо всем, что с нами произошло за последние две недели. Палянский сидел на огромном камне и смотрел вдаль. За последние два дня он заметно осунулся и перестал одаривать проходящих мимо женщин своей жирной сальной улыбкой. Хоть какой-то позитив во всей этой истории. Я подошла к нему. Палянский поднял голову, бросил на меня пустой невыразительный взгляд:

— А, это вы…

— Это я, — согласилась я.

Палянский кивнул и снова ушел в свои невеселые размышления. Мое присутствие было ему совершенно безразлично. Странно подумать, что еще неделю назад этот человек обязательно облизал бы меня взглядом с головы до ног и попытался бы навязать свое общество за ужином.

Но у меня было несколько вопросов к этому человеку, и я не стала деликатничать.

— Григорий Михайлович, — начала я без предисловия, — я слышала ваш разговор с Ольгой у нее в номере. Я знаю, что шантажировал ее вовсе не Макаров, а вы. Макаров был отцом вашей жены?

Палянский кивнул. Несколько раз открыл рот. Но ничего не сказал. Уперся локтями в колени, обхватил ладонями небритые щеки и снова увел взгляд в море.

— Что произошло в тот вечер? — спросила я. — Все останется между нами, клянусь вам!

Палянский раздвинул губы в мертвой усмешке, похожей на оскал.

— Любопытно, да?

— Да, — честно призналась я. — Очень. Понимаете, я знаю половину истории, а хочется узнать все, до конца.

Палянский оторвал ладони от лица. Стиснул руки между коленями и начал монотонно излагать события:

— Витька пришел ко мне тем вечером в начале восьмого. Мы немного выпили, поболтали о прошлом… Ну, про камень вы, конечно, знаете. — Я молча кивнула. — Витька предложил мне купить его почти даром: за пятьдесят тысяч долларов.

— И именно эту сумму вы требовали у Ольги, — сказала я.

— Да. Только она мне денег не дала. Взяла и все рассказала Аньке. То есть, в тот вечер еще не рассказала, но пообещала, что расскажет обязательно. И денег больше ни за что не даст.

— Поэтому вам пришлось отказаться от камня, — сказала я.

Палянский снова кивнул.

— Помнится, я еще сказал Витьке: «Ну и стерва эта твоя, бывшая! Впрочем, дочурка твоя тоже стерва, каких мало!»

— Когда Макаров узнал, что Аня его дочь? — перебила я.

Он пожал плечами:

— Года два назад, когда мы приехали в этот город и встретились с Витькой после двадцатилетнего перерыва.

— И он позволял вам шантажировать мать своего ребенка? — не поверила я.

Палянский взглянул на меня с легкой иронией:

— Боже мой, какой пафос! Да какое ему было дело до этих баб? Ольга давно в шоколаде, Анька после нее все получит, чего их жалеть-то? Можно подумать, обанкротились бы они от этой суммы! Ольга, правда, попыталась ему на меня пожаловаться, но Витька ее быстро на место посадил! Сказал: твои проблемы, сама разбирайся.

— Ладно, я поняла, — перебила я, сдерживая отвращение. — Он был не против вашего маленького бизнеса.

— Не против, — равнодушно отозвался Палянский. — Витька был практичный человек, на сопли не велся. Для него существовал один простой принцип: утром деньги, вечером стулья. В общем, ни кредита, ни рассрочки он мне не дал.

— А вы держали в руках этот… это украшение? — перебила я, понизив голос.

Щеки Палянского порозовели.

— О да!

— И что вы почувствовали? — спросила я шепотом. По моим рукам пробежали быстрые ледяные мурашки.

Палянский закрыл глаза, приложил руку ко лбу.

— Это было… необъяснимо. Я вырубился. Но это был не обморок. Это было… как полет во сне. Я вдруг понял, что будет дальше с каждым из гостей отеля. Я мог сказать совершенно точно, кто, когда и от чего умрет, кто разорится, кто разбогатеет, кто будет счастлив, кто превратится в пожизненного неудачника… Все знал, все! Вы можете себе такое представить? Передо мной лежало будущее! Огромная планета, покрытая золотыми слитками! И я ходил по ней совершенно один! Это же власть, это сила, это деньги! Колоссальные деньги!..

— И что же будет, например, со мной? — перебила я.

Глаза Палянского медленно потухли.

— Не помню, — произнес он еле слышно. — Ничего не помню. Вот сижу, целыми днями вспоминаю… — Он с силой ударил себя по голове и с ожесточением забормотал: — Черт! Должен вспомнить! Просто обязан! Это же деньги! Это состояние!..

Я поднялась, отряхнула колени от песка. Постояла еще минуту, глядя на последнюю жертву камня. И не стала говорить ему, что друг юности Витька готовил режиссеру потрясающий сюрприз. Да, он принес ему настоящее «Солнце ночи». Но в кроссовке дожидалась своего часа копия, которая и должна была перейти в руки Палянского сразу после того, как деньги перейдут в руки друга его юности.