Козел и бумажная капуста - Наталья Александрова Страница 58

— М-м-м...

Все понятно, квартира у меня однокомнатная, диван хоть и широкий, но один, и в кухне тоже нет ничего подходящего. Этот малахольный тип глядел на диван и даже, кажется, покраснел.

— Так, — медленно произнесла я, — в чем дело? Что я опять не так сказала? Ты, мой дорогой, хуже, чем свекровь, хотя, надо признаться, ее у меня никогда не было...

— При чем тут свекровь? — искренне изумился Вадим. — И вообще, если ты хочешь, я уйду!

— А сам-то ты чего хочешь? — разозлилась я. — Если не хотел оставаться, зачем тогда вообще приходил? Ты же прекрасно знаешь, что у меня один диван и даже раскладушки нет!

— Но тебе нужно выспаться, завтра тяжелый день.

— Ну-ну, — усмехнулась я, — позволь тебе напомнить, что я здорова, — чтобы не сглазить, я постучала по деревянному подоконнику. — Так что не надо выдавать мне предписания, никто не собирается их выполнять. И вообще, что мы тут выговариваем друг другу? Делай как знаешь... можешь остаться, можешь уйти, я не держу.

— Неужели ты выгонишь меня посреди ночи? — задал он традиционный вопрос.

Спрашивается, где у этого человека логика? Впрочем, у мужчин ее никогда и не было...

Я злобно захлопнула за собой дверь ванной, приняла душ, вернулась в комнату и разобрала диван. Вадим все это время пребывал на кухне, потом тоже удалился в ванную — стало быть, решил остаться. Вслушиваясь в шум воды из ванной, я незаметно задремала — усталость навалилась. Проснулась я от его нежных прикосновений.

— Аня, давай мириться, — бормотал он, — что мы как ненормальные, все время ругаемся.

Знал бы он, как я умею ругаться, тогда бы понял, что с ним я веду себя более чем корректно.

— Я что — тебе совсем не нравлюсь?

— Нравишься, — честно ответила я, спросонья не выбирая выражений, — но какой-то ты... слишком положительный, что ли... Может, это и не плохо, но не в постели...

Целую вечность мы выясняли отношения, и только потом он соизволил меня поцеловать. Дальше все пошло, в общем-то, нормально, без отклонений, доктор не подкачал. В результате заснули где-то после трех ночи, чтобы вскочить по будильнику в шесть утра. Из зеркала на меня смотрела жуткая физиономия с темными кругами под глазами. Оно и к лучшему — пусть все думают, что я скорблю.

Один раз я была вместе с Павлом на могиле его деда — Павлу нужно было приклеить на памятник новую фотографию взамен отвалившейся. Пока он возился с овальным эмалевым портретом деда, я побродила вокруг и ознакомилась с окрестностями.

Эта старая запущенная часть Охтинского кладбища была очень живописна — над крутым берегом заросшего ручья стояли покосившиеся каменные кресты девятнадцатого века, надгробья с рыдающими мраморными ангелами и богатые склепы петербургских купцов.

Поэтому сейчас я легко нашла нужное место. Могила купца Выпендрютого представляла собой квадратное каменное возвышение, обнесенное высокой ажурной металлической решеткой. В центре возвышения, между двумя замшелыми каменными скамьями, узкая лесенка уходила вниз в склеп, где был похоронен сам купец первой гильдии Ферапонт Выпендрютый. Здесь, на этих самых ступенях, я должна была оставить коричневую записную книжку Павла.

Мы с Вадимом поднялись ко входу в ажурную клетку. Ржавая металлическая дверца была прикрыта, но не заперта, а держалась только за счет просунутой в проушины замка палочки. Отворив дверцу, мы поднялись на каменную площадку. Здесь было чисто — должно быть, потомки Выпендрютого следили за прадедушкиной могилой.

Подойдя к ступеням, я с любопытством заглянула внутрь. Полуразрушенная каменная лестница вела вниз, в темную таинственную глубину склепа, откуда тянуло сыростью и могильным холодом. Меня невольно передернуло, но я справилась с этим неприятным чувством: ну, действительно, склеп — он и есть склеп, могила — она и есть могила, и холод в ней должен быть могильный, а какой же еще?

Вход в сам склеп был приоткрыт, небольшая железная дверца имела также проушины для навесного замка, но сам замок отсутствовал. Я подумала, что наверняка сюда наведываются бомжи и хулиганы и из молодечества выпивают в склепе рядом с бренными останками купца первой гильдии, так что, если заглянуть туда, возможно, найдешь пустые бутылки и прочий современный мусор, но проверять это совершенно не хотелось, а перед глазами вставали ожившие трупы, поднимающиеся из гробов, вампиры и прочие веселенькие кадры из фильмов ужасов.

— Чем ты так залюбовалась? — окликнул меня Вадим.

Я сбросила с себя тягостное оцепенение, положила на нижнюю ступеньку лестницы коричневую записную книжку и поспешно выбралась наружу.

Теперь мы должны были подготовить наблюдательный пункт для Вадима.

Благодаря тому, что эта часть кладбища располагалась на крутом берегу ручья, следующие ряды могил амфитеатром поднимались все выше и выше. Поблизости от склепа Выпендрютого была могила некоего статского советника Романовского, украшенная традиционным печальным ангелом, пригорюнившимся на живописной каменной горке. В этой горке зиял таинственный грот. Этот-то грот и показался мне подходящим убежищем для наблюдения за купеческой могилой.

Вадим нагнулся, юркнул в пещеру. Снаружи его можно было заметить только подойдя вплотную, уже в нескольких шагах от могилы он становился совершенно незаметен в глубокой тени искусственного грота.

— Ну как, удобно? — участливо спросила я.

— Как тебе сказать, — послышался из грота глухой полузадушенный голос, — бывало и хуже.

— Но ты сможешь выдержать там два часа?

— Постараюсь, — ответил Вадим с вымученным оптимизмом, — главное, чтобы никто на эту могилу не пришел, а то с перепугу и помереть могут.

— Тебе могилу Выпендрютого хорошо видно?

— Нормально, — мрачно ответил Вадим.

Оставив его на боевом посту, я поспешила к выходу с кладбища, чтобы успеть к месту встречи прежде сослуживцев Павла и прочих участников похорон и чтобы никто из них не заметил, что я уже заранее побывала на кладбище.

Переждать оставшееся до назначенного часа время в окрестностях кладбища было совершенно негде — ни одного захудалого кафе, из магазинов имелся только непонятно из каких соображений помещенный в таком месте секс-шоп с традиционно-лицемерным названием «Интим», да еще обязательный магазин похоронных принадлежностей.

В итоге мне пришлось убивать оставшееся время, прогуливаясь между расставленными по длинному залу гробами, венками и фрагментами кованых могильных оград.

Через час администратор начал на меня нервно коситься, и я сочла за благо выйти наружу и оставшийся час проторчать на солнцепеке напротив кладбищенских ворот.

Наконец с небольшим опозданием подъехал автобус похоронной службы и еще один — с толпой Пашкиных сослуживцев. Прикладывая платочек к сухим глазам, я устремилась навстречу высыпавшей из двух автобусов массовке.