Плохая хорошая девочка - Ирина Арбенина Страница 57

— Да не вздыхайте вы, Ростовский! — тут же встрял и неуемный сыщик. — Говорю вам, дикие звери не так опасны, как принято думать! Если вы сами не лезете на рожон, то они, скорее всего, вами и не заинтересуются.

— Правда?

— Правда.

— А если заинтересуются?

— Ну это только в том случае, если хищник, например, стал людоедом.

— Вот как? А как они, эти хищники, становятся людоедами?

— Ну обычно это происходит со старыми хищниками, потерявшими клыки. Такой зверь может счесть человека самой легкой добычей. То же самое касается и раненых зверей, которые не могут больше охотиться. Кроме того, большое искушение представляет для хищника спящий человек…

— Ну спасибо! Вы, оказывается, умеете утешить. Умеете успокоить на ночь глядя!

— Что же касается хищников, которые убивают человека не ради пищи, а беспричинно, то они нетипичны, — продолжал наставительно Королевич. — Это, в общем, аномалия. Отклонение от нормы… Так же как люди, которые совершают серийные убийства.

— Значит, все-таки случается и такое?

— Случается. Но, повторяю, это большая редкость.

— Снова утешили…

— Однако должен вам заметить, если у пары людоедов появляются детеныши, то они учат их своим постоянным привычкам.

— А откуда у вас, Королевич, такие познания, если не секрет?

— Не секрет… Дикая местность — это моя специализация.

— Да ну?!

— Представьте! Например, последнее задание, которое я выполнял, привело меня в Африку.

— И что же вы там делали?

— Представьте: партнеры по бизнесу, давние старые друзья, из тех, что не только вместе работают, но и вместе отдыхают, отправляются в экзотическое путешествие. В дикую, снова использую это определение, местность.

— Пампасы? Прерии?

— Вроде того…

— И что же?

— И вот по дороге один погибает. Потом гибнет другой… И тогда третьему приходит в голову, что в ход, возможно, запущен сценарий…

— Очередные «десять негритят»?

— Ага…

— И что, возможно, он будет следующим. В дикой местности для этого открываются, как вы сами понимаете, неограниченные возможности.

— И что же?

— Этот человек связывается с нашим агентством. И вот я догоняю компанию в Найроби. Присоединяюсь к ним… Ну и так далее. Так вот, Ростовский. Чтобы работать в таких условиях, следует знать довольно много весьма специфических вещей.

— Каких, например?

— Например, как вести себя при нападении слона.

— И как же?

— А нужно спрятаться за дерево и бросать оттуда в слона камнями.

— Здорово. И все?

— Все.

— А если не поможет?

— Поможет.

— Хотите сказать, что на себе испробовали?

— Представьте.

— А знаете, что я думаю, Королевич? — Юра зевнул.

— Ну? Выкладывайте уж…

— Я думаю, что вы все врете.

— Не слишком вежливое замечание.

— У меня вообще плохо с манерами. Я ведь всего-навсего московский мент, участковый. Но именно поэтому я и поднаторел в общении с разного рода людом. В том числе и с абсолютными прохиндеями. Может, я и не в курсе, что нужно делать, когда нападает слон… Но зато я сразу просекаю, когда мне пытаются вешать на уши лапшу.

— Но почему вы решили, что я лгу?

— По кочану… И выключайте свой фонарь, спать пора.

На самом деле Юра блефовал. Ни на какой явной лжи он Королевича не подловил. Но это был классический, чисто ментовской прием: на фиг ее, эту презумпцию невиновности! — надо с ходу обгадить человека, и пусть оттирается. Обвинить! Короче, сделать так, чтобы ему, растерянному, пришлось оправдываться. Причем изо всех сил. Вот тогда, может, что и выяснится! Юра использовал этот прием практически наобум, можно сказать, по ментовской привычке — «на автомате».

И, к его собственному удивлению, это сработало. Королевич, когда его обвинили во вранье, вдруг ужасно заволновался. Просто в лице переменился.

«Ничего-ничего… Пусть повертится, поволнуется этот самодовольный Королевич». Юра смотрел на освещенные электрическим фонарем лица своих спутников… И думал о том, что ему будет ох как непросто. Они такие опытные путешественники: у них позади и прерии, и пампасы… А он, кроме Москвы и Краснодарского края, ничего и не видел. И они так трогательно его, не знающего, как защищаться от слонов, опекают!

Наконец Королевич погасил свой фонарик.

Что касается профессора, то он уже давным-давно спал, безмятежно, по-стариковски похрапывая во сне.

* * *

«Сразу», «завтра» и «прямо с утра», как рассчитывал Ростовский, действовать у него не получилось.

Королевич и Горчицкий спелись. Они составили план: разбили долину на условные секторы и определили последовательность поисков. А также решили, что держаться надо всем вместе, по крайней мере до тех пор, пока не станет ясно, насколько долина безопасна.

И Юра подчинился. Откалываться от коллектива было бы слишком подозрительно.

Полдня поисков не принесли никаких результатов.

Юра, с трудом изображая интерес к происходящему, тащился вслед за Горчицким и Королевичем.

К полудню голову напекло так, что казалось, еще несколько минут, и она просто лопнет.

«Сыщику нужен шоумен, профессору нужна его племянница. А мне? Мне-то нужно совсем другое! — с трудом подавляя вздохи, думал Юра. — И уж точно, мне не нужен ни профессор, ни этот сыщик, навязавшийся так некстати на мою голову. Как же они мне мешают!»

— Все! С меня хватит! — наконец забастовал Ростовский. — Сдается мне, что все это бесполезно. Скорее всего, их нет в живых. Если бы дело обстояло иначе, они заметили бы самолет. И сразу бы дали о себе знать.

Профессор и Королевич нерешительно остановились.

— Лично я предлагаю искупаться. Возвращаемся к реке! — решительно заявил Ростовский.

— Ну хорошо… — не слишком охотно согласился профессор. — Пожалуй, на сегодня действительно хватит. Я тоже что-то подустал. Однако купайтесь, молодежь, без меня. Я лучше — в лагерь. От жары в моем возрасте больше помогает зеленый чай…

— А вы? — Юра посмотрел на Королевича.

Сыщик кивнул, но как-то нерешительно.

Ростовскому показалось, что тот хочет так же, как и Горчицкий, отказаться. Но Королевич все-таки согласился.

Вода в реке была обжигающе холодной. Но это было такое блаженство! Юра нырнул и потерял счет времени…