Черное платье на десерт - Анна Данилова Страница 57

– С гуашью вместо крови? Хорошо сказано. Но видел бы ты этих крошечных женщин, изрешеченных пулями… А ведь они не молодые, судмедэксперт сказал, что им лет по пятьдесят, представляешь? И какое отношение они могли иметь к цыгану и его делишкам? В таком возрасте им и в форточку не пролезть… Курьеры. Курьеры… – Она покачала головой, испытывая мерзкое и постыдное чувство бессилия перед такими, как Лопатин и Савелий. И как можно после таких встреч возвращаться в прокуратуру и делать вид, что ты работаешь, если на самом деле вся деятельность крупных преступных организаций находится под контролем сверху, так же, как ее, Изольдина, деятельность или, наоборот, – выгодная верхам бездеятельность.

– Ты заедешь ко мне? – спросил Иван, но Изольда резко замотала головой и даже отшатнулась от него: ей показалось, что он собирается снова обнять ее.

– Ну смотри сама… Я узнаю что смогу, а если что срочное – знаешь, как меня найти.

И они расстались: Изольда пошла к своей машине, Иван – к своей.

Ночью она долго не могла уснуть, лежала с открытыми глазами и вспоминала Ивана, его розовое гладкое лицо, прозрачные светлые глаза, голос, и ей казалось невероятным, что она, Изольда Хлуднева, позволила этому необыкновенному и опасному человеку войти в ее жизнь, если не сломать ее… Иван – оборотень, это понятно. Но разве она сама не стала оборотнем, общаясь с ним?

Затем она уснула, и сны ее наполнились кошмарами, в которых присутствовал еще один мужчина, который тоже изменил ее жизнь, пошатнул ее представления о нравственности. Варнава. Ради него она предала Валентину…

Проснувшись среди ночи в поту, Изольда осмотрелась и прислушалась. Ей показалось, что вся квартира, каждый предмет содрогается, грохочет в ритме ее измученного сердца. Повернув голову и взглянув на подушку, на которой еще недавно покоилась голова Варнавы, она в который уже раз задала себе вопрос: появись он сейчас здесь, в спальне, устоит ли она перед его страстными объятиями и поцелуями? И ответила себе: нет, нет и еще раз нет! Не означает ли это ее полное падение? И если это так, не лучше ли признаться в этом хотя бы себе?..

Наступило утро, новый день вытеснил из головы и души сомнения, страхи, заполнив гулкую пустоту новыми заботами и планами. Ей предстояла поездка в цирк и встреча с руководителем труппы лилипутов Александром Максимовым…

* * *

Да, это была самая настоящая Елена Пунш, высокая и пышущая здоровьем стройная девица, размалеванная под американскую кинозвезду, благоухающая чудесными сладковатыми духами и одетая, конечно же, в одно из своих необычайно элегантных стильных платьев – темно-синего цвета с белым узким шарфом, пристегнутым к плечу большой синей глянцевой пуговицей.

– Привет, подруга, не ожидала? – услышала я сильный, красивый голос и от удивления потеряла дар речи.

Мало того, что она сама явилась ко мне, так еще и ведет себя нахально, называя меня «подругой» и обращаясь как к своей старой знакомой!

Понимая, в каком состоянии я нахожусь, она решительно вошла в квартиру и, лишь слегка покачиваясь на каблуках, пронеслась мимо меня в комнату и бросилась в кресло. Вытянула длинные смуглые ноги, сбросила белые туфли-лодочки на шпильках и, раскинув руки в разные стороны и выставив грудь, громко, в голос вздохнула:

– Уф! Устала! У тебя кофейку не найдется?

– Найдется, – прошептала я и ринулась на кухню. Я понимала, что делаю все против своей воли, что будь она при мне, МОЯ ВОЛЯ, да разве ж я стала варить бы ей кофе вместо того, чтобы выплеснуть ей на голову ушат оскорблений и обвинений, поскольку это именно она обманула Варнаву, ограбив его с помощью бедного-несчастного Блюмера, который, оказывается, уже мертв! Мне еще предстояло переговорить со своей теткой, чтобы поподробнее узнать, каким образом был задушен Блюмер и есть ли надежда разыскать его убийцу…

Но пока что я судорожными движениями доставала из буфета какие-то чашки, банки с кофе и сахаром, звенела ложками, зажигала спички, чтобы включить газовую горелку под чайником.

Казалось, мое тело двигалось помимо моего сознания, и это чувство было отвратительным до тошноты. Пока мой мозг не был до конца блокирован, я догадалась, что Пунш меня гипнотизирует.

Я даже со страха перекрестилась несколько раз – настолько мне было не по себе.

Кофе я принесла на подносе и поставила на столик прямо перед Пунш.

– Тебя зовут Елена Пунш? – спросила я, еле ворочая немеющим языком. – Это ты была любовницей Варнавы?

– Почему БЫЛА? Варнава – мой, и я никому не собираюсь его отдавать, понятно? Так и заруби себе на носу и тетушке своей, Хлудневой, внуши эту мысль, а то он что-то зачастил к ней…

При этих словах слезы навернулись мне на глаза, и я вдруг почувствовала себя настолько уязвимой и слабой, что чуть не упала. Физически я была словно накачана изнутри воздухом или теплым воском – непонятное и неприятное чувство.

Странно, что голова еще работала, когда я, усевшись на диван, чтобы не упасть, задала ей очередной вопрос:

– Это ты ограбила Варнаву?

– Ничего подобного, он сам подписал доверенность, а Лев Борисович лишь исполнял его волю. Ведь он всего лишь адвокат, которого нанимают. В данном случае его наняла я.

– Но его удушили.

– Мало ли… Адвокатов убивают и за другие делишки, так что я здесь ни при чем. И вообще, не слишком ли много вопросов ты мне задаешь?

– Зачем ты пришла ко мне? Ты собираешься убить меня? Ты больна?

И тут я получила оплеуху. Неожиданно и резко. Я вскочила, не понимая, что со мной происходит и почему я еще не вцепилась этой гадине в лицо ногтями, но ничего поделать так и не смогла и тяжело опустилась обратно на диван.

– Собирайся, ты должна пойти со мной… – вдруг услышала я.

– Куда?

– Увидишь.

– Но я не хочу никуда идти… Оставь меня в покое…

Как же я тогда пожалела, что открыла ей дверь. Но дело в том, что, даже увидев ее в дверной «глазок», я все равно не поверила в реальность ее существования. Надо признаться, что в тот момент я восприняла ее появление как фрагмент сна…

– Говорю же, пошли! – И она рывком подняла меня с дивана. Подтолкнула в спину и заставила обуться. – Пошли, мне некогда, мне уже пора… Только перед тем, как мы выйдем отсюда, ты отдашь мне все мои платья, понятно? Где мои платья? Быстренько складывай их в чемодан и поехали…

Она сама распахнула шкаф, собрала в охапку все свои платья и принялась складывать их в чемодан, что-то бормоча себе под нос, словно подсчитывая и проверяя, все ли на месте. Потом захлопнула чемодан, заперла его и, взглядом приказав мне взять его и нести, направилась к двери:

– Ну! Живее!!! Кстати, там не хватает белого платья…

Конечно, откуда бы ему взяться, если я дала его на время Тане Журавлевой?!

Никогда в жизни мне не было так стыдно и страшно. Казалось, что я вижу кошмарный сон и никак не могу проснуться. Я даже ущипнула себя, но, кроме истинной, реальной боли, ничего не почувствовала.