Ошибка резидента - Владимир Востоков Страница 57

Надежда тут же написал ответ. Павел знал, что это контрольная почта. Если Станислав Курнаков действительно в К., он должен получить открытку и ответить. Если его здесь нет, открытка через месяц вернется к отправителю за неявкой адресата.

Надежда немного оттаял, словно эта открытка была приветом от друзей.

В воскресенье – это было на следующий день после того, как столица встретила космонавтов Валентину Терешкову и Валерия Быковского, – он очень рано разбудил Павла и попросил съездить в Москву, купить кое-какие радиодетали для нужд мастерской.

Это оказалось как нельзя более кстати, потому что Павел собирался просить у своих явку, а раз он едет в Москву, то все складывалось проще.

Операция завершалась. Михаилу Тульеву, бывшему Зарокову, а в настоящем Курнакову, настало время давать показания. В Москве Павел встретился с Владимиром Гавриловичем Марковым.

– Будем брать, – выслушав доклад, сказал полковник. – День назначишь ты. И место тоже. Но прежде ему необходимо переехать на новую квартиру. Надо, чтобы там, где ты будешь потом жить, никто не знал в лицо прежнего Станислава Курнакова.

– С переездом будет сложнее.

– Уговори его как-нибудь.

– Да нет, уговоры тут не помогут. – Павел задумался, склонил голову к столу. И вдруг оживился: – Есть, Владимир Гаврилович! Но для этого придется провести кратковременную демобилизацию. У его хозяев сын в армии служит. Надо устроить ему отпуск, скажем, на месяц, отпустить домой на побывку. А где же он будет жить? Комнату его Стасик занимает.

Владимир Гаврилович записал в блокнот фамилию и имя солдата, которые назвал ему Павел, и сказал:

– Брать будем в день переезда. Чтобы новые хозяева не успели разобраться, кто из вас Станислав.

– А насчет некролога как, Владимир Гаврилович? Показать?

– Это можно бы сделать и после, что называется, в стационарных условиях. Но раз сам придумал, сам и покажи.

– Ну, кажется, все?

– Все. Кустов будет у тебя под рукой. И последнее. Прошу тебя, не зарывайся, будь предельно осторожен и смотри за ним строго. Это все же не игра, и пистолет у него заряжен не холостыми патронами. Слышишь, Павел?

– Ну что вы, Владимир Гаврилович… Вы ж меня знаете.

– Потому и говорю. Это самое творчество по вдохновению – оно у меня вот где сидит. Не смей гусарить!

– Пистолет он не носит, а авторучка в лампе.

– Все равно.

Они попрощались, и Павел ушел.

…Спустя четыре дня к старикам, хозяевам Надежды, пришла неожиданная радость: приехал на побывку сын. Они не хотели стеснять жильца, думали разместить своего Сашу у себя в комнате, – так даже лучше, сынок-то поближе будет, – но Надежда решительно воспротивился. Во-первых, ему не улыбалось быть целый месяц на виду у молодого солдата. Во-вторых, он и раньше уже подумывал сменить квартиру: с появлением рации и партнера вообще следовало позаботиться о более глухой изоляции от соседей.

При очередной встрече Надежда сообщил Павлу, что должен срочно менять квартиру, и просил подыскать на окраине подходящий домик, чтобы хозяев было поменьше и чтобы ход был отдельный. Павел уже на другой день нашел то, что нужно, но Надежда отверг его предложение: оказывается, он сам подыскивал себе новое жилье. И уже договорился с хозяевами, что переедет в воскресенье, 14 июля, со всеми вещами.

В субботу, 13 июля, Павел пришел вечером к Надежде и завел разговор насчет того, что неплохо, мол, завтра съездить на озеро поудить рыбу. На курсах шоферов, где он занимается, подобралась веселая компания, едут на автобусе, а механик, с которым у Павла дружеские отношения, берет казенную «Волгу». «Я же завтра переезжаю», – напомнил Надежда. Но в принципе идея ему нравилась, он за все время своего пребывания в К. никуда не ездил, совсем закис. Павел предложил удобный вариант: он сейчас же позвонит механику, чтобы тот завтра утром заехал за ними. Забросят вещи на новую квартиру, а оттуда отправятся к озеру. Автобус уйдет раньше, но они его нагонят.

…Утро 14 июля было солнечным и теплым. Весело прозвучал на тихой улочке мажорный сигнал «Волги», вызывавший Павла и Надежду. Расставание со стариками-хозяевами не было ни долгим, ни грустным. Объяснили им, что Станислав переезжает в другой город. Когда уселись, Павел представил Надежде своего друга-механика. За баранкой был лейтенант Кустов.

Отвезли вещи, заперли входную дверь, и опять в машину. Выехав на шоссе Москва – Ленинград, Кустов сказал, что минут через сорок будут на озере. Больше он не заговаривал, нужно было смотреть в оба – горожане на всех видах моторного и безмоторного транспорта ринулись на лоно природы, движение как в Москве на улице Горького в часы пик. У Надежды тоже не было настроения болтать. Ехали молча.

Километрах в двадцати от города Кустов свернул влево и грунтовой наезженной дорогой повел машину к видневшейся невдалеке березовой роще.

– Вон за теми березками и наше озеро, – сказал Кустов.

Это значило, что минут через десять Павел и Кустов увидят своих. Павел был совершенно спокоен. Надежда ничего не подозревал. Вряд ли следовало опасаться, что он окажет какое-нибудь сопротивление. Во всяком случае, не успеет оказать. Финал будет сугубо прозаическим. Ни тебе побега, ни погони, ни стрельбы. Все произойдет так, как обычно бывает в жизни и как никогда не бывает в кино.

Машина въехала в молодую березовую рощицу. Сквозь редкие тонкие стволы просвечивалось небольшое озеро. На берегу стоял черный «ЗИЛ».

Павел достал из лежавшего на сиденье пиджака бумажник, вытянул из него узкую газетную полоску, развернул и подал Надежде.

– Взгляни, Михаил, что у меня есть.

Это был заголовок некролога из парижской русской газеты – имя, отчество и фамилия отца Надежды.

Надежда протянул руку без интереса, но, взглянув, рывком подался вперед, словно машина резко затормозила, и застыл, упершись глазами в сжатую пальцами бумажку. Лицо его мгновенно побелело.

Не поворачивая головы, не глядя на Павла, Надежда произнес тихо и совершенно спокойно:

– Ты все-таки знал. Но когда же… – он не договорил, оборвал себя.

Машина выезжала из рощицы. До берега, где их ждали, осталось метров сто. Надежда поднял глаза, посмотрел через ветровое стекло на стоявших возле автомобиля людей.

– За мной? – спросил он. И вдруг резко повернул голову, пытаясь схватить зубами воротничок рубашки.

Павел ударил его в лицо, навалился, прижал в угол.

– Тихо, Михаил, без фокусов.

Машина остановилась. Надежда сник и сидел с безучастным видом, как будто все это не имело к нему никакого отношения. Павел открыл дверцу.

– Ну, выходите, Тульев, – сказал Владимир Гаврилович. – Поедем в Москву.

Надежда поглядел на Павла, перевел взгляд на Маркова, прищурился и, словно стряхнув оцепенение, вылез из машины, встал перед полковником.