Убийство в приличном обществе - Энн Грэнджер Страница 57

В последний раз Роуз видела Клэрри в четверг — и в тот же вечер встретилась с Речным Духом. Но, если в тот вечер Дух тоже искал Клэрри, он ее не нашел, потому что в пятницу утром Дейзи видела, как Клэрри пила кофе.

— Тебе повезло, — сказал я Роуз. Ей в самом деле повезло, ведь она тоже видела его вблизи и слышала его голос. Если бы не торговец горячей картошкой… В тот вечер Дух собирался испробовать шнур. Я вполне мог бы найти в Уоппинге тело Роуз.

— Да, наверное. — Видимо, Роуз думала о том же, что и я. — Может, было бы лучше, если бы я его не видела. Клэрри его видела, и вот что с ней случилось. А теперь он, наверное, ищет меня. — Она посмотрела мне в глаза из-под зонтика. — Вы меня заберете? Пожалуйста, не надо!

— Нет, — устало ответил я. — Я не собираюсь тебя арестовывать. Но будь осторожна и держись людных мест.

— Дейзи говорит, вы хороший. — Моя новая знакомая вздохнула с облегчением.

— Очень признателен Дейзи, — ответил я. — Спокойной ночи, Роуз.

— Спокойной ночи, мистер Росс.

Я снова отправился в путь, но встреча с Роуз меня очень огорчила. Самое печальное — что она так молода. А дома ее ждет мерзавец Джед Воробей; он отберет у нее все заработанные ею деньги… Я невольно оглянулся.

Роуз стояла на прежнем месте и с кем-то разговаривала. Видимо, она поймала клиента. С ней разговаривал хорошо одетый мужчина; они о чем-то заспорили, скорее всего, не сошлись в цене. Потом собеседник Роуз посмотрел в мою сторону, как будто почувствовал, что за ними наблюдают. В свете фонаря я увидел его лицо. Это был Себастьян Бенедикт.

Представьте, как я удивился! Впрочем, вскоре удивление сменилось самыми разными чувствами. В лучшем случае нашу встречу можно объяснить тем, что после смерти жены Бенедикт несчастен и одинок. Поэтому он приехал в Лондон и стал ловить «ночных бабочек»… А может, общение с проститутками давно вошло у него в привычку? Несмотря на то что дома его ждала красавица жена, Бенедикт принадлежал к числу тех мужчин, которые получают больше удовольствия с проститутками. Среди представителей среднего класса таких немало. И все же меня потрясло, что Бенедикт оказался одним из них.

Я с отвращением отвернулся и зашагал прочь, но вскоре услышал за спиной торопливые шаги.

— Росс! — окликнул меня знакомый голос.

Я остановился и стал ждать. Запыхавшийся Бенедикт догнал меня. Хотя он по-прежнему носил глубокий траур, на его цилиндре уже не было черной ленты. Видимо, не желая вызвать пересуды, он отправлялся в Лондон на поиски приключений по-прежнему во всем черном.

— Вижу, вы удивлены, — вызывающе начал он.

— Я служу в полиции, — ответил я. — Меня, мистер Бенедикт, очень мало что способно удивить.

Моя холодность несколько отрезвила его. Несмотря на тусклый свет, я заметил, как он покраснел.

— Вы меня порицаете! — сердито продолжал он.

— Я расследую убийство миссис Бенедикт, — ответил я. — И ваше поведение интересует меня лишь постольку, поскольку соприкасается с моими действиями.

— Черт побери! — вскричал Бенедикт. — Не я один… — Он осекся.

— В самом деле, сэр, — вкрадчиво ответил я.

— Но я в трауре, и вы поэтому не одобряете моих поступков, — сказал Бенедикт. Видя, что я не отвечаю, он продолжал: — Знайте, я не лгал, когда сказал вам, что любил мою покойную жену!

— Да, сэр, — ответил я.

— Росс… — запинаясь, продолжал Бенедикт, — пожалуйста, поймите меня правильно. Я хочу объяснить… Видите ли, моя жена была… Она была произведением искусства. Ни одному скульптору или живописцу не удалось бы создать более совершенной формы. Я всегда боялся, что… что она забеременеет.

Я не сумел скрыть удивления:

— Боялись? Почти все супружеские пары надеются завести детей. — Надеюсь, если все будет хорошо, то дети появятся и у нас с Лиззи. — Впрочем, сэр, это не мое дело, — добавил я, словно извиняясь, потому что, какими бы странными ни казались мне его слова, это в самом деле меня не касалось.

— Видите ли, — сказал Бенедикт, — мне казалось, я не вынесу, если ее идеальное, совершенное тело исказится, испортится, если она растолстеет и обрюзгнет после родов… У всех беременных женщин отекают ноги… и ходят они переваливаясь, как утки. Чтобы Аллегра стала такой же? Нет! — Он помолчал. — Вот почему… надеюсь, вы меня поймете… мы с женой редко спали в одной постели.

Неожиданное и неприятное признание в самом деле имело отношение к моему расследованию. Оказывается, муж отказывал Аллегре в физической близости. Не потому ли она стала искать любовь в другом месте?

Неожиданно для себя я спросил:

— И как относилась к этому ваша жена?

Бенедикт сердито отрезал:

— Утонченная женщина не опускается до плотских, примитивных желаний!

Будь он проклят! — подумал я. Неужели он в самом деле верит в такую чушь? Значит, он дурак, безумец или просто бесчувственный эгоист, который ищет оправдания для своей привычки посещать уличных проституток. Оказывается, мое первое суждение было правильным. Бенедикт действительно считал Аллегру своей собственностью, ценным экспонатом в коллекции произведений искусства. Он не видел в ней живое существо, полное человеческих страстей и слабостей. Доказывать ему что-либо уже поздно… В конце концов, внушал я себе, я ему не врач и не исповедник. Пусть, если ему так легче, он и дальше убеждает себя в том же. Его ошибка уже стоила жизни его жене. Надеюсь, он не сломает жизнь другой женщине, как сломал Аллегре. А пока… он не нравился мне, а я не нравился ему. Притворяться нет смысла.

Вслух я сказал:

— Тогда вам лучше вернуться к вашей новой знакомой. Однако считаю своим долгом предупредить вас, что уличные женщины не всегда бывают безобидными. Если у вас при себе есть ценные вещи, будьте начеку. Она может служить приманкой для какого-нибудь головореза, который прячется в тени и ждет вас. Я уже не говорю о болезнях, которыми вы рискуете заразиться от таких девиц.

С этими словами мы расстались. Надеюсь, я хотя бы дал ему повод для раздумий.

Придя к себе домой, я очутился под прицелом двух пар глаз, которые с любопытством взирали на меня. Как я и подозревал, весть о том, что Фосетта арестовали и вынудили провести ночь за решеткой, уже разошлась по округе. Слабая надежда, что Лиззи и Бесси еще ничего не знают, быстро угасла.

— Ну? — спросила моя жена.

— Что вы сделали с бедным мистером Фосеттом? — воскликнула Бесси, не привыкшая скрывать свои чувства.

— Какой он, к дьяволу, бедный! — раздраженно отрезал я, думая, что беседа в один и тот же день с Фосеттом и Бенедиктом — это в самом деле слишком.

— Бен… — негромко начала Лиззи, покосившись на служанку.

— Мне пришлось его отпустить, — ответил я.

— Ну вот, — самодовольно заключила Бесси, — так и знала, что бедный мистер Фосетт ничего плохого не сделал.