Зависть - Сандра Браун Страница 57

— Любопытное наблюдение, — заметил Паркер. — Но ты не ответила на мой вопрос.

Марис раздраженно поморщилась.

— Не говори глупости! Я влюбилась в своего мужа — и точка! Сначала — в его талант, а уж потом в него самого. Кстати, я до сих пор его люблю, если это тебя интересует.

Паркер долго смотрел на нее.

— И о чем он думал? — спросил он наконец.

— Кто, Ной?

— Нет, Сойер Беннингтон. Ты сказала — когда его вешали, он думал о…

— Ах да!.. Он вспоминал свою первую встречу с Шарлоттой.

Марис заколебалась, но Паркер знаком попросил ее продолжать.

— Ной описал этот момент так красочно, с такими яркими подробностями, что я словно наяву видела сад, чувствовала запах нагретой травы и созревших фруктов, ощущала жару… Перед этим Сойер несколько дней был в пути, помнишь? Случайно он натыкается на ферму родителей Шарлотты и решает заглянуть туда, чтобы попросить воды для себя и своего коня. Но на ферме никого нет, она кажется брошенной. И лишь когда Сойер ведет коня к колодцу, он замечает Шарлотту, которая спит на одеялах в тени персикового дерева. Рядом с ней спит маленький мальчик, и он решает, что это ее ребенок. — Марис улыбнулась. — Впоследствии Сойер был очень рад узнать, что малыш — ее младший брат.

«Конечно, он был рад!» — хотел сказать Паркер, но не смог. Голос Марис словно околдовал его, и на несколько мгновений он сам едва не ощутил себя Беннингтоном, сжимающим в заскорузлом кулаке сыромятные поводья своего вороного.

— Шарлотта была самой красивой женщиной, какую ему когда-либо приходилось видеть, — самозабвенно продолжала Марис. — Описание ее лица, волос, губ занимает несколько страниц. Из-за жары она завернула подол платья почти до колен, и вид ее икр и лодыжек воспламеняет в Сойере чувственность, так как по складу характера он очень женолюбив. С тем же успехом Шарлотта могла бы спать голой. Точно зачарованный глядит Сойер на то, как мерно поднимается и опускается ее грудь, как влажно блестят между приоткрывшимися губами ровные белые зубы, однако в этом разглядывании есть что-то благоговейное, словно перед ним не обычная фермерская дочка, а сама мадонна, к которой страшно прикоснуться даже пальцем.

Разумеется, Сойеру следовало бы поступить, как подобает джентльмену, и поскорее удалиться, пока Шарлотта не проснулась, но он остается и продолжает разглядывать девушку, пока на гребне ближайшего холма не показывается фургон. Это возвращаются ее родители, которые ездили в город, чтобы пополнить запасы продовольствия.

Шарлотта так и не узнала, что Сойер видел ее спящей в тот день. Сам он никогда ей об этом не рассказывал, что, как мне кажется, было с его стороны только правильно. Это воспоминание было слишком дорого Сойеру, чтобы поделиться им даже с ней. Именно о том далеком дне он вспоминал в свой последний час, когда под его ногами вот-вот должен был отвориться люк эшафота, и я уверена — он умер почти счастливым!

Паркер внимательно слушал. Он не двигался и почти что не дышал, жадно ловя каждое слово. После того как Марис закончила, оба долго молчали, боясь разрушить неуловимое нечто, связавшее их воедино на эти несколько минут.

Когда Паркер наконец заговорил, голос его звучал как-то странно:

— Тебе бы самой следовало стать писательницей, Марис.

— Мне? О, нет!.. — ответила она и негромко рассмеялась, качая головой. — У меня нет этого дара, и я завидую тем, у кого он есть. Я могу распознать талант в других, но не больше. Сама я способна только помогать таким людям, но не творить.

Некоторое время Паркер обдумывал ее слова, потом сказал:

— А ты знаешь, что сделало сцену в саду такой эротичной? Марис вопросительно наклонила голову:

— Что?

— То, что физически познав многих женщин, Сойер был близок с Шарлоттой только в воображении и без ее ведома.

— Да, пожалуй…

— Его глаза и разум прикасались к тому, к чему ему хотелось бы прикоснуться руками, губами. Я согласен — Сойер видел совсем немного, и все равно он чувствовал себя виноватым, потому что смотрел…

— Запретный плод?

— Точно. — Паркер кивнул и добавил негромко:

— Со дня сотворения мира это, наверное, самый сильный половой стимулятор. Мы вожделеем в первую очередь то, что нам нельзя, вредно, недоступно. То, что мы жаждем попробовать на вкус, но не смеем даже прикоснуться…

Марис прерывисто вздохнула и ничего не ответила. Словно только сейчас заметив, что ее волосы растрепались, она попыталась заправить выбившиеся пряди за ухо, но без особого успеха. Сдавшись, Марис снова опустила руки на колени, машинально тронув верхнюю пуговицу рубашки, с которой она время от времени бессознательно принималась играть. На этот раз, однако, Марис лишь слегка коснулась ее кончиками пальцев, словно желая убедиться, что пуговица на месте.

Пуговица была на месте, и Паркер снова не мог оторвать от нее взгляда.

Неожиданно Марис остановилась:

— Я, пожалуй, пойду назад. Дождь кончился.

Это было не совсем так. Ливень, правда, прекратился, но облака еще не разошлись, и по крыше продолжали барабанить редкие дождевые капли. Паркер, однако, не стал спорить.

И не стал ее задерживать.

Вернее, он не собирался ее задерживать, но, прежде чем Марис шагнула к выходу, он потянулся вперед и обхватил ее руками чуть ниже талии. Его запястья легли на ее бедра, пальцы обхватили округлые ягодицы, а глаза смотрели прямо на полоску гладкой кожи между узлом рубашки и поясом юбки. Прошла целая секунда, прежде чем Паркер сумел поднять взгляд.

Марис смотрела на него удивленно и чуть-чуть растерянно. Руки ее бессильно висели вдоль тела, словно она собиралась оттолкнуть его, но вдруг передумала.

— Мы оба знаем, почему я поцеловал тебя вчера вечером, Марис, — сказал он.

— Да. — Она кивнула. — Ты хотел напугать меня, заставить уехать. Так?

Паркер нахмурился:

— Не так. Я поцеловал тебя, потому что ты не испугалась ни Терри, ни людей в баре. Я поцеловал тебя, потому что даже смотреть на тебя мне было больно. Я поцеловал тебя потому, что я — законченный сукин сын, а твои губы выглядели очень… соблазнительно. Короче говоря, я поцеловал тебя просто потому, что мне так захотелось, и я не стыжусь в этом признаться. Я не могу понять только одного… — Его взгляд стал острым и пронзительным. — Скажи, Марис, почему ты ответила на мой поцелуй?..