Мертвецы не катаются на лыжах. Призрак убийства - Патриция Мойес Страница 56

Сцена, которую он застал внизу, горько напоминала о вечере, когда погиб Хозер, – за исключением того, что на сей раз не было метели. Марио лежал в снегу там, куда упал, – жалкий бесформенный тюк старой одежды, еще недавно бывший человеком. Карло стоял возле тела друга, словно верный пес над трупом хозяина, и Генри видел слезы на узком морщинистом лице.

Несколько молодых карабинеров отрядили сдерживать натиск местных жителей, обступивших площадку подъемника. Но если в случае с Хозером болтливому любопытству толпы противостояло добродушное подтрунивание со стороны полицейских, то сейчас жители деревни стояли молча, как и карабинеры, один из которых лишь изредка, когда кто-нибудь случайно подходил слишком близко, предупреждающе поднимал руку. Эта смерть не была для них будоражащим скандалом, предметом праздного любопытства и досужих сплетен, – это была смерть одного из них, смерть в семье.

Врач – маленький смуглый жизнерадостный человек в роговых очках – тепло поприветствовал инспектор.

– Я его еще не осматривал, – сказал он, – только удостоверился, что он мертв. В этом, увы, нет никаких сомнений. Бедный старик. Фотографы уже все засняли, так что, если хотите, можете взглянуть на тело, после этого мы заберем его в морг, и там я продолжу работу.

– Спасибо, – сказал Генри. – Я вас надолго не задержу.

Когда он склонился над телом, Карло продолжал молча стоять рядом. Лицо Марио выглядело очень спокойным. Его можно было принять за человека, уснувшего в снегу, если бы не уродливое красное пятно, расплывшееся на грязной белой рубашке. Тиббет выпрямился.

– Расскажите мне, что случилось, – обратился он к Карло. – Вы хотели помочь ему сойти с кресла и…

– Это ужасно, синьор… ужасно. Незадолго до этого я говорил с ним по телефону…

– Когда?

– Не уверен насчет точного времени, – сокрушенно признал Карло. – Около половины шестого, наверное, или чуть позже. Я сообщил, что последние постояльцы «Белла Висты» только что сели на подъемник и что сегодня вечером вряд ли будут еще посетители. Он… он неважно себя чувствовал, синьор, и…

– Продолжайте, – подбодрил его Генри.

– Я не хотел ничего плохого, – покаянным голосом взмолился Карло. – Просто не видел нужды в том, чтобы он торчал наверху еще полтора часа. И я… я предложил, чтобы Марио, когда мистер Стейнз доедет до верху – он ехал последним, – спускался вниз.

– А так делать разрешается? – спросил инспектор.

Карло неловко шаркнул ногами.

– Это против правил, синьор, я знаю, но… Марио – старый человек, а мой сын, который работает на Альпийской розе, уже был дома. Мы живем тут неподалеку. Если бы кому-то наверху понадобилась помощь, мой сын тут же поднялся бы и помог.

– А если наверху выбило бы предохранитель?

– Я бы позвонил Беппи в «Белла Висту». Он разбирается в подъемнике. Раньше сам работал на месте Марио.

– Значит, это была вполне отработанная схема? – спросил Генри.

– Нет-нет, синьор… Мы пользовались ею только раз или два, когда Марио плохо себя чувствовал. В любом случае он отказался спуститься раньше времени.

– И что сказал?

– Что у него в «Белла Висте» назначена встреча после работы. Еще сказал, что это очень важно.

– Ясно. А дальше?

– Я спросил, как он собирается потом спускаться в деревню, и Марио ответил – на лыжах. Я сказал, что он с ума сошел, ведь он нездоров, и вообще ему ни в коем случае нельзя спускаться на лыжах в темноте. А он рассмеялся и ответил: «Вероятно, после того, что я им расскажу, для меня персонально запустят подъемник», – и повесил трубку.

– Что вы делали потом?

– Ждал здесь, – ответил Карло. – Сын принес мне чашку кофе, потом я перемолвился словечком с Пьетро – он съехал на лыжах вскоре после этого. Было без четверти шесть, я знаю точно, потому что Пьетро крикнул, чтобы я посмотрел время на своих часах, – хотел сверить. У него, как он сказал, назначена встреча, и он боялся опоздать. Думаю, Марио я увидел приблизительно через четверть часа; он спускался в кресле. Сначала я обрадовался, что он передумал и последовал моему совету. Потом сообразил, что постояльцы «Белла Висты» не успели доехать до верху, прежде чем Марио оттуда уехал, и решил, что, должно быть, ему совсем плохо, раз он оставил свое место, когда на подъемнике оставались люди, да еще и пропустил важную встречу. А когда он подъехал ближе, я увидел, что он весь какой-то обмякший… как будто без сознания, что ли. И страхующая перекладина была опущена, что мне показалось странным. Ну я быстро подошел, чтобы помочь ему, и… – У Карло сорвался голос. – Прямо как герр Хозер, – выдавил он. – Прямо как герр Хозер…

– Вы попытались помочь ему… – мягко подсказал Генри.

– Я взял его за руку, и он упал – вот. А потом я понял, что мой друг Марио мертв… – Карло отвернулся.

Тиббет вернулся к Марио, осторожно извлек неказистое содержимое его карманов и сложил все в жалкую кучку: пятьсот лир, в основном мелкими монетками; потрепанный карманный нож; большой старомодный ключ и маленький, поновее; огрызок карандаша; очень грязный носовой платок и пять черных сигарет в лиловой пачке. Что бы ни собирался рассказать Марио, совершенно очевидно, что он не был намерен подтверждать слова какими бы то ни было вещественными уликами.

Генри аккуратно связал все принадлежности старика в узелок из его же грязного носового платка и сказал доктору:

– Ну все. Можете его увозить. Я возвращаюсь в отель. Позвоните мне, пожалуйста, когда закончите осмотр.

– Конечно, синьор.

Не успели санитары с носилками подойти к телу, как толпа жителей деревни вдруг расступилась – молча, безо всякой команды, – и в круг света ступила высокая фигура.

– Где мой отец? – спросил Пьетро. Его лицо в резком свете казалось высеченным из гранита, белое, суровое, изрезанное глубокими тенями. Генри положил руку на плечо молодого человека.

– Caro Pietro, – тихо произнес он. – Что тут скажешь?

Молодой человек неотрывно глядел на тело отца.

– Мне сообщили, когда я сидел в баре «Шмидт»… – с трудом выговорил он. – Я сразу пошел к маме. Она велела принести его домой.

Инспектор и врач переглянулись, потом Генри сказал:

– Боюсь, это невозможно, Пьетро.

– Невозможно? Неужели моя мать еще недостаточно настрадалась, чтобы…

– Ваш отец убит, – объяснил Тиббет. – Позже вы сможете забрать его домой, но сначала тело должен осмотреть врач. Это обязательно, если мы хотим найти убийцу.

Молодой человек ничего не ответил. Он прошел вперед, опустился на колени рядом с отцом, склонил голову, словно в молитве, и вдруг в мертвой тишине, словно погребальный звон колоколов, раздался бой церковных часов – семь ударов. Наконец Пьетро поднял голову, на его лице застыло мрачное выражение.