Больше всего рискует тот, кто не рискует. Несколько случаев из жизни офицера разведки - Владимир Каржавин Страница 56

В моральном плане Уго Эриксен не видел ничего предосудительного в том, что поставляет сведения русским, в то время как их организация связана с англичанами. Это его личный выбор, британцам он ущерба не наносит. К тому же, Россия и Великобритания — союзники.

К весне 1942 года сведения от Механика стали поступать регулярно.

* * *

Англичане и бойцы норвежского Сопротивления не сидели сложа руки. О заводе в Рьюкане британцы давно знали и планировали уничтожить его вместе с электростанцией. Но сделать это было непросто: гидроэлектростанция и завод надёжно прикрывались от удара с воздуха батареями зенитных орудий. Поэтому решено было осуществить не бомбардировку, а диверсию. В ноябре 1942 года два бомбардировщика с планерами на буксире поднялись в воздух с военного аэродрома Королевских ВВС в Шотландии. Но оказалось, что экипажи не имели опыта буксировки планеров, тем более в сложных метеорологических условиях. В отчаянии один из командиров бомбардировщиков вышел в эфир с радиограммой: «Попали в метель. Сбились с пути. Началось обледенение». Германская служба радиоперехвата тотчас это засекла — немцы подняли тревогу. Но зенитные орудия им не понадобились. Оба бомбардировщика потерпели аварию. Первый самолёт врезался в гору, и из 18 десантников, находившихся в планере, 4 погибли. У второго самолёта оборвался буксировочный трос; в результате планер совершил аварийную посадку. Из 17 десантников уцелело 9. Оставшиеся в живых попытались скрыться в горах, но не получилось — на место катастрофы прибыл карательный отряд вермахта, оповещённый службой радиоперехвата. Бой был неравным и скоротечным. И раненых, и пленных расстреляли, как того требовал приказ Гитлера: диверсантов и партизан уничтожать на месте.

Но поспешность выполнения приказа фюрера дорого обошлась местному гестапо, которого каратели вермахта не поставили в известность о случившемся. Когда гестаповцы узнали, что у десантников в багаже было обнаружено много толовых шашек, бикфордова шнура и запала, то сразу поняли, с какой целью и куда направлялись диверсанты-десантники. Руководство гестапо пришло в ярость, но было поздно: ниточка, которая могла привести к подпольщикам, оборвалась.

Это был, говоря по-русски, первый блин. Второй у англичан уже комом не вышел. Они поняли, что, во-первых, без помощи местных партизан, хорошо знавших местность, им не обойтись; а во-вторых, группа десантников должна быть по возможности небольшой, чтобы обойтись без планеров. Поэтому в конце февраля 1943 года, через три месяца после первого неудачного десантирования, для связи с норвежскими подпольщиками было заброшено шесть опытных парашютистов-подрывников. Их тщательно готовили, тренируя в течение двух месяцев на макете завода.

Несмотря на плохую погоду и безлюдную горную местность, доставка и выброска парашютистов прошли удачно. Оказавшись вблизи Веморка, англичане убедились окончательно, что без помощи норвежских партизан им не обойтись. Электростанция и завод представляли собой неприступный объект, расположенный в горном ущелье. Проникнуть на завод можно было только по коммуникационному туннелю, в котором были уложены силовые кабели.

Ночью двое подрывников и двое партизан проползли по туннелю в цех концентрации тяжёлой воды. Остальные члены группы заняли круговую оборону у входа в туннель. На цистернах с тяжёлой водой были быстро размещены десятки килограммов тротила, детонаторы и бикфордовы шнуры. Взрыв огромной силы прозвучал уже после того, как все члены группы были в безопасной зоне. Дальнейший путь их лежал к шведской границе. Операция «Ганнерсайд» завершилась успешно.

* * *

Алексею не спалось. Он приучил себя засыпать быстро, потому что в противном случае его одолевали думы о семье, перед глазами возникали дом, Москва, институт, кафедра. Но сегодня в этот поздний час сон приходить не желал, а мысли были совсем о другом. Задача, которую ему предстояло решать, казалась неразрешимой. В том, что англичане попытаются уничтожить завод, он не сомневался. Волновало другое. В сообщении Механика, которое он получил два дня назад, говорилось не только о сильных разрушениях завода в результате диверсии, но и о том, что из Германии ожидается прибытие группы специалистов для его восстановления.

Алексей, как и положено, через Макарова сообщил об этом в Центр. Ответ пришёл в тот же день и дословно гласил:

«Установите: 1) Какие фирмы представляют немецкие специалисты?

2) Кто возглавляет группу и работы по восстановлению?

3) Есть ли среди них учёные-физики?» А так как Рьюканом и тяжёлой водой занимался он, Балезин, один, то и ответ придётся держать ему одному.

Легко сказать, установите… Разве он не делает всё возможное? Алексей поднялся с кровати, прошёлся взад-вперёд по комнате. Придётся снова вызывать Механика на личный контакт, снова рисковать. Правда, есть одно смягчающее обстоятельство: на дворе уже не декабрь сорок первого, когда произошла их первая встреча, а февраль сорок третьего. Уже все знали о разгроме немцев под Сталинградом. А раз так, опасность ареста Уго Эриксена, как считал Алексей, уменьшилась. И он не ошибался: шведы теперь не пытались угодить Германии, а мысли выступить на её стороне отбросили окончательно.

На следующий же день Эриксен-старший дал брату телеграмму, в которой, как и в первом случае, ссылался на свою болезнь и просил приехать. А ещё через день Балезин и Уго Эриксен беседовали в небольшой комнатушке клуба друзей СССР в шведском приграничном городке. Кинохроники в этот день не показывали.

Первым делом Уго сообщил, что группа специалистов из Германии уже прибыла, и восстановлением завода занимаются они. Местных используют только в крайнем случае. Даже его друг почувствовал недоверие.

— Вы имеете в виду инженера Макса Боргена?

При упоминании имени, под которым он сознательно скрыл своего старшего товарища по движению Сопротивления Йомара Друма, Уго невольно изменился в лице. Для Балезина это не осталось незамеченным.

— Да, да, — глухо произнёс норвежец, — Макса Боргена.

— Вы курите? — неожиданно спросил Алексей, хотя мог бы и не спрашивать; от Уго Эриксена попахивало табаком.

— Да, курю.

— А Борген?

Уго вопросительно посмотрел на Балезина и утвердительно кивнул.

— В таком случае, вам небольшой подарок. Берите, второй такой нет.

И Алексей протянул на ладони чёрную, ничем не примечательную зажигалку. Уго взял, повертел в руке, будто рассматривал музейный экспонат. От обычных зажигалок эта отличалась лишь чуть большими размерами.

— Что я с ней буду делать? У меня своя есть.

— Первый снимок, если только он не относится к заводу, можете взять себе на память, — улыбнулся Алексей.

Уго ещё раз осмотрел зажигалку и уставился на того, который звался Сержем.

— Так это…

— … то, что в обычной жизни называют…

— … фото… фотоаппаратом?

— Совершенно верно.