Тишина старого кладбища - Лена Обухова Страница 56

28 октября 2012 года, 21.07.

Патологоанатомическое отделение, г. Пушкин, Ленинградская область.

Патологоанатомом, телефон которого дали Саше, оказалась женщина лет шестидесяти. Невысокая, полноватая, с чересчур ярким макияжем и высокой прической, она была похожа скорее на школьного завуча старой закалки, чем на судмедэксперта. Когда Саша позвонила ей со своей просьбой, она велела приезжать к ней на работу, несмотря на вечер воскресенья. Само же патологоанатомическое отделение находилось даже не в Санкт-Петербурге, а в Пушкине, маленьком городе в нескольких километрах от него.

Воскресным вечером выезд из города был совершенно пуст, поэтому Саше и Войтеху удалось добраться до места достаточно быстро. Патологоанатом уже ждала их у неприметной коричневой двери с табличкой «Служебный вход», накинув куртку прямо на халат.

– Ирина Романовна? Добрый вечер, я Саша, – представилась Саша, подходя к ней. – Я вам звонила.

Ирина Романовна кивнула, выбросила в стоявший рядом мусорный бак недокуренную сигарету и посмотрела на Войтеха.

– Вы здесь подождете или с нами зайдете? – поинтересовалась она.

– Если вы не против, я бы предпочел зайти с вами, – вежливо отозвался тот.

– Я точно не против, – хмыкнула Ирина Романовна, – это обычно вы против.

Она открыла дверь, приглашая своих гостей внутрь. Саша немного замешкалась прежде, чем войти. Даже под дулом пистолета она никому не призналась бы, что не любит морги, но на самом деле это было так. Не то чтобы она боялась трупов, но ей отчего-то было неприятно находиться в подобных помещениях. Сама себе она говорила, что предпочитает иметь дело с теми, кого еще можно спасти.

Ирина Романовна провела их в небольшое помещение, в котором на столе стоял древний компьютер, а вдоль стен на стеллажах громоздились объемные папки.

– Костик по телефону сказал, что вас интересуют символы, которые были на нескольких моих жмуриках? – спросила Ирина Романовна, усаживаясь за стол и кивая своим гостям на два стула напротив.

– Да, нас интересуют тела вот с таким символом, – Войтех протянул ей листок бумаги с символом, срисованным с татуировок на жертвах маньяка. – Вполне вероятно, что он может незначительно отличаться.

Ирина Романовна мельком взглянула на листок, поднялась, подошла к одному из стеллажей и принялась искать что-то в папках. Саша с интересом рассматривала помещение. Рядом с компьютером в рамке ручной работы стояла фотография, на которой вместе с Ириной Романовной были запечатлены еще несколько человек: мужчина примерно ее возраста, женщина и мужчина раза в два моложе и двое детишек. Костя насплетничал Саше, что у судмедэксперта Виноградовой, несмотря на ее пугающую профессию, были и муж, и дети, и внуки. И тем не менее сама Ирина Романовна воскресные вечера почему-то проводила на работе.

Заметив Сашин любопытный взгляд, она улыбнулась.

– Внучка рамку мне на день рождения подарила. И снимок сама вставила. Я как-то пожаловалась, что редко их вижу за своей работой, так вот чтобы хоть так рядом были. Такие символы? – она положила на стол раскрытую папку.

Войтех взял папку так, чтобы они с Сашей вместе могли видеть ее содержимое. Символ казался почти идентичным, но на этот раз обоим в глаза сразу бросилось единственное различие.

– Одной линии не хватает, – озвучил это различие Войтех.

– Да, есть только… – Саша попыталась воспроизвести в памяти символ с комментариями Нева, – Власть над другими, соединенная с концом Жизни. Ирина Романовна, – она подняла глаза на судмедэксперта, – а у кого вы видели эти символы?

Виноградова подвинула к себе папку, пролистала несколько страниц.

– Бомжики это были. У одного даже личность так и не установили, похоронили как неизвестного. Остальные тоже никому не нужны оказались, даже тела никто не забирал.

Войтех выразительно посмотрел на Сашу: похоже, их некромант действительно сначала тренировался «на кошечках», как выразился Иван. Войтех напомнил себе потом уточнить значение этого устоявшегося выражения.

– Когда эти люди умерли? – поинтересовался он вслух.

– Это еще весной было, в конце мая. А что это за символ? Почему вы им интересуетесь? – с любопытством спросила Ирина Романовна.

– Его оставляет на телах своих жертв маньяк на Васильевском острове, – Войтех не видел смысла скрывать эту информацию. – Скажите, а почему вы обратили внимание на этот символ? Через вас, наверное, проходит немало покойников. Вы сразу поняли, каким именно символом мы интересуемся, хотя с тех пор, как видели его, прошло уже несколько месяцев. Значит, вы хорошо его запомнили.

Прежде чем ответить, Ирина Романовна подошла к стоящему на подоконнике чайнику, щелкнула кнопкой, достала из ящика стола три чашки, коробку с чаем, сахаром и жестяную банку с печеньем.

– Чаю со мной выпьете? – предложила она. – У меня еще вскрытие на сегодня запланировано, домой не скоро доберусь, а желудок мне за отсутствие ужина спасибо не скажет.

– Конечно, – кивнула Саша. Чая ей не хотелось, тем более в морге, но отказываться она не посчитала возможным.

– Так вот, – продолжила Ирина Романовна, – я на своей работе уже почти тридцать лет сижу, сначала в Питере работала, потом сюда перебралась, всякого повидала. А вот бомжей и алкоголиков, делающих татуировки перед смертью, никогда не видела. И татуировка была сделана аккуратно, явно не в подворотне пьяный собутыльник наколол. Умерли все четверо от остановки сердца, но причину мне установить не удалось. Начальство прозрачно намекнуло, что тратить дорогие реактивы на подобных людей – верх неблагоразумия. И что самое интересное – ни у кого в крови не было алкоголя. Где вы видели бомжа, который умер трезвым? С бутылкой в руке, от алкогольного отравления – видела, но трезвым? В крови вообще алкоголя не было, они несколько дней до смерти не пили. Я указывала в отчете все это, но кому нужны какие-то маргиналы? Закопали и все. А я запомнила. Не люблю, когда людей по социальному статусу делят.