Они написали убийство - Светлана Алешина Страница 56

— Ну, допустим, взорвали его какие-нибудь бандиты… А изнасилование Арины?

— Это вообще труднообъяснимо. И надо прямо сказать, — Абрамцев поднял свои глаза на Ларису, — меня настораживает отсутствие Лохмана ночью…

— А он, что, способен на такое?

— Черт его знает, — Абрамцев задумался на минуту и продолжил. — Витя — человек иногда непредсказуемый. Но как-то все слишком грубо получается… Ведь похитили-то ее двое весьма криминальных людей, с ваших слов…

— Похитили-то ее эти двое, но потом, во дворе, похоже, пересадили в какую-то другую машину, а мне чуть не проломили голову, — уточнила Лариса.

Ее мысли блуждали, безуспешно пытаясь собрать воедино мотивы и причины происшедшего, но у нее было слишком мало информации, необходимой для каких-либо более или менее серьезных выводов. И тут она вспомнила про «шестерку», которая мигала габаритными огнями во дворе, когда они с Ольгой туда въехали на «Вольво».

— У Лохмана есть машина? — спросила она.

— Есть, «шестерка», но она, кажется, в ремонте, — ответил Абрамцев. — А почему вы спрашиваете?

Ответить на этот вопрос Ларисе помешал телефонный звонок. На проводе была Елена Петрова.

— Скажите, Павел Абрамцев не у вас?

— Да.

— Передайте ему трубочку, пожалуйста…

Абрамцев взял трубку и через несколько секунд помрачнел. Он ограничился лишь сухими словами «понятно», «когда?» и «в какой палате?». Но и по этим фразам можно было понять, что произошло еще какое-то, отнюдь не радостное, событие. Наконец, повесив трубку, он яростно расчесал лицо и голову руками и процедил сквозь зубы:

— Арина порезала себе вены, и ее увезли в психушку…

Лариса почти облегченно выдохнула. Слава богу, только вены. Это событие после вчерашней ночи казалось не таким уж трагичным.

— Говорят, она заперлась в ванной, выпила бутылку водки, разревелась… Когда Петрова наконец с помощью своего бывшего мужа Паратова выбили дверь, она уже лежала окровавленная в воде. Лариса Викторовна, мне, наверное, надо поехать туда, в больницу…

— Зачем?

— Дело в том, что я для них — Лохмана, Фомина, Удальцовой, Борисовой — словом, для всех… — Абрамцев тяжело вздохнул. — Я для них всех надежный друг, готовый прийти на помощь в трудную минуту. Для женщин тоже… Не более того. Судьба, наверное, такая… Не интересую я женщин как мужчина. А может быть, просто мои черствость и сухость мешают.

Он посмотрел на Ларису своими выразительными карими глазами, словно надеясь услышать, что для нее-то он может стать не только другом, а рассчитывать на большее.

Но вполне возможно, что Ларисе это всего лишь показалось. Тем не менее она, повинуясь возникшему у нее порыву, встала с кресла и направилась к шкафу, где висела ее верхняя одежда.

— Я с вами, — сказала она. — Если уж я влипла в это дело, то доведу его до конца.

Они вышли на улицу, и Лариса учтиво пригласила Абрамцева в салон своего «Вольво». Тот с удовольствием опустился в мягкое кресло.

Через полчаса они уже въезжали в ворота областной психиатрической больницы, которая, как это водится во всех крупных городах, была расположена у черта на куличках. В Тарасове это место называлось Алтынкой. Название произошло от Алтынной горы, холма, где, собственно, и размещалось это медицинское учреждение. Оно находилось почти у выезда из города, и от основного шоссе к больнице отходило ответвление. Свернув туда, нужно было преодолеть еще около километра, чтобы очутиться в тишине леса, посреди которого и располагались корпуса больницы.

Они быстро отыскали корпус, где находилась палата Борисовой, и, попросив дежурную медсестру о свидании с ней, остались ждать в вестибюле.

Спустя минут десять медсестра вернулась и сказала, что они могут пройти только при условии, что свидание будет недолгим.

Лариса и Павел прошли на второй этаж и вскоре оказались в палате, где, помимо Арины, находились еще две женщины. Они посмотрели на вошедших какими-то испуганными глазами. От этого посетителям стало не по себе. Но неприятное ощущение быстро прошло, поскольку Арина улыбнулась и обратилась к Абрамцеву с радостно удивленным возгласом:

— Павел Николаевич!

— Арина Васильевна! — в тон ей ответил Абрамцев и осторожно приблизился к больничной койке.

— Если вы думаете, что я после всего этого боюсь мужчин, вы ошибаетесь! — воскликнула Борисова.

Абрамцев присел рядом с Ариной, и она по-дружески взяла его за руку.

— Как ты? — спросил он. — Тебе лучше?

— Конешш-но! — с бодрой улыбкой ответила Борисова. — Не дождетесь…

Видимо, ее в достаточной мере накололи антидепрессантами, и она пребывала в своем обычном оптимистичном и каком-то искусственно приподнятом настроении. И даже здесь, на больничной койке, ее глаза, казалось, соблазняли и настраивали мужчин на вполне определенный лад. По крайней мере, по лицу Абрамцева Лариса поняла, что на него это так и подействовало.

— Арина, мы понимаем, что все ужасно… — как-то смущенно начал он.

— Я не хочу говорить об этом, — неожиданно резко прервала его она. — Не хочу! Если я сейчас позволю себе расслабиться, то я погибну.

Взгляд ее внезапно стал жестким и холодным, а ее карие глаза, казалось, превратились в шмелей, готовых ужалить всех, кто был с ней не согласен.

Лариса присела на стул рядом с койкой и кивком поздоровалась с Ариной. Та, вспомнив, что они совсем недавно познакомились, ответила ей приветливой улыбкой.

— Вы совсем ничего не помните? — отважилась спросить Лариса. — Дело в том, что мы с вашей подругой Олей…

— Я все знаю, — продолжая улыбаться, прервала ее Борисова. — Только я не хочу говорить об этом и не буду… Я хочу музыки. Дайте мне плейер.

Абрамцев пошарил на столике и протянул ей маленький магнитофончик. Арина нажала на кнопку, и из крошечных динамиков полилась песня Шер «Strong Enough».

— В данный момент я могу слушать только это, — сказала Арина. — Я должна быть сильной, чтобы пережить все, что на меня свалилось.

И начала тихонько по-английски подпевать сильной женщине по имени Шер. На ее лице появилось отрешенное выражение. Казалось, что она уже не присутствует здесь, в реальности психиатрической больницы, а летит куда-то в иные миры, где ей хорошо и где нет всех ужасов, которые ей пришлось пережить в последние дни. Что ж, удачный прием психологического аутотренинга — погрузиться в музыку, которая, как наркоз, является защитой от реального мира, искусственно возвысить свое положение в жестокой реальности.

«А у меня все хорошо! А вот так!» — казалось, говорило красивое лицо Арины Борисовой, погруженной в нирвану придуманного ею виртуального мира, где нет невзгод и несчастий.

Песня закончилась, и Арина снова обратила внимание на посетителей.