Клото. Жребий брошен - Ева Ланска Страница 56

— Да, я понимаю, — отозвалась Женя.

Снова повисло молчание.

— Слушай, я тебя тоже хотела кое о чем спросить, — вдруг вспомнила Женя, — откуда ты взял одежду? Когда приехал меня забрать в Монако?

— Я ее украл! — с готовностью ответил Алекс.

Оба прыснули от смеха.

* * *

Прошло две недели. Стояли последние теплые дни лета. Алекс и Женя много гуляли по старым московским паркам и скверам, ходили в театры и музеи, сидели по вечерам на открытых верандах ресторанов. Они не говорили о своем будущем — просто наслаждались каждой минутой, проведенной вдвоем.

Он ничего ей не обещал, а она — не ждала и не требовала. Несколько раз по сосредоточенному выражению лица Алекса Женя угадывала, что он собирается завести нелегкий разговор, и решительно останавливала его.

— Потом, потом, — твердила она, демонстративно прижимая ладони к ушам.

Без всяких разговоров она понимала: время, скупо выделенное судьбой на безмятежное счастье, заканчивается. И она не желала портить последние минуты этой безмятежности. А потом Алекс сказал, что должен уехать.

Он сказал об этом во время ужина в их любимом уютном ресторанчике. Женины глаза тут же наполнились слезами, но она закусила губу и удержалась от рыданий. Алекс ждал, опустив глаза в тарелку, но Женя не стала выяснять, куда он уезжает и надолго ли.

— Когда? — с натянутой улыбкой спросила она.

— Завтра, — ответил он. — Женя…

— Ой, как жалко! — перебила она его голосом, звенящим от сдерживаемых слез. — Значит, мы так и не попадем на премьеру того фильма… Помнишь, мы собирались?

Домой они возвращались молча. До самой последней минуты Женя упорно вела себя так, словно они расстаются на выходные. Хотя и понимала, что это малодушие. Но иначе не могла.

Алекс уже стоял в дверях — налегке, даже без чемодана, а она все отказывалась верить. Он обнял ее, и Женя замерла на его груди.

— Позвони, как доберешься, — попросила она.

— Хорошо, — пообещал он.

Дверь захлопнулась. Женя подошла к окну в гостиной, выходящему на улицу. Алекс сел в машину, даже не взглянув наверх на прощание. Женя бросилась ничком на диван и тихо-тихо заплакала. А потом, когда слезы иссякли, заснула — сказалась бессонная ночь и нервное напряжение последних минут.

Через час Женя проснулась и вышла на кухню. На кухонном столе белел сложенный вдвое лист бумаги. Несколько секунд она смотрела на него словно завороженная, а потом взяла его дрожащими руками и раскрыла.

«Любимая моя… С тобой я был очень, очень счастлив. Ты — бесценный подарок судьбы. Она такая, эта судьба, — одной рукой дарит, другой отнимает. А я ведь предполагал с самого начала, что так и будет. Знал, но ничего не сделал для тебя — не сумел.

Если бы ты могла понять, как я проклинал себя тогда в Ницце за то, что с собой не справился. Позволил чувствам возобладать над долгом.

Когда ты прочтешь это письмо, я уже буду в самолете. Он унесет меня так далеко, словно в твоей жизни меня никогда и не было… Наверное, оно и к лучшему.

Знай, Женя, я люблю тебя. Просто жребий выпал такой, что вместе нам не быть.

Я много думал об этом и понял: если я намерен остаться с тобой, надо научиться жить, как обычный человек. И я был бы готов измениться: стать клерком или частным детективом, но вот только это буду уже не я.

И не знаю, будешь ли ты любить этого другого человека.

Я не раз видел, как такое происходит, и знаю, чем заканчивается. Сначала я затоскую, начну обвинять тебя, обвинять незаслуженно, просто перекладывать вину на твои плечи. И ты меня разлюбишь, потому что перестанешь уважать. Нельзя уважать мужчину, который не уважает себя.

Я уезжаю далеко и сам не знаю, как надолго. Нет у меня права предлагать тебе такую жизнь, свою солдатскую жизнь с ее беспрекословным подчинением приказу. Потому что это значит обречь тебя на вечное одиночество.

Выбор у меня невелик: или я причиняю тебе страдания, или отказываюсь от тебя. Я выбираю второе. Хоть и тяжело мне это решение далось. Прости…

Постарайся забыть меня, у тебя все впереди. Ты достойна всего самого лучшего. И тебе нужна настоящая семья, а не мужчина, который себе не принадлежит. Прощай. Алекс».

* * *

К вечеру Женя немного пришла в себя. Начала было собирать вещи, чтобы перебраться в свою квартиру, но вдруг остановилась.

«Я теперь не смогу подойти к кухонному окну… Это же каждодневная пытка, постоянное напоминание о неслучившемся! Нет-нет, это невозможно, по крайней мере — пока. Но и здесь оставаться нельзя. Может, к Юле?»

Она собралась было звонить подруге, но вновь передумала. На этот раз ее остановила мысль о том, что Юля изведет ее расспросами «как все было». Нет, пока она не готова к расспросам и рассказам. Что же делать? Гостиница?

И вдруг Женя вспомнила про дом Мартины Валенте… Именно то, что ей сейчас нужно. И она решительно набрала ее номер.

— Женя! — отозвался на ее приветствие знакомый низкий голос. — Конечно, узнала, очень рада тебя слышать. Как твои дела?

Женя, немного запинаясь от волнения, попыталась объяснить ей свою просьбу:

— Я хотела вас попросить об одолжении. Нельзя ли мне немного пожить у вас? Мне… — придумывала она на ходу, — мне просто очень нужно снова заняться собой. Я собираюсь сменить работу и… Вы не думайте, — вдруг опомнилась она, — я заплачу!

С деньгами у Жени действительно все было в порядке. Алекс оставил ей карточку, на которой, как она понимала, лежала довольно приличная сумма, перечисленная в качестве гонорара за спасение почти проваленной операции с Дескампсом.

— Это все, конечно, замечательно, — ответила ей Мартина, — и все-таки мне кажется, что у тебя что-то случилось…

— Да, — тихо ответила Женя. — Со мной сейчас не все в порядке.

— Так, моя дорогая, — подумав секунду, произнесла Мартина. — Сейчас уже поздно, а завтра можешь приехать прямо с утра. Я буду тебя ждать. Хорошо?

— Хорошо, — всхлипнула Женя.

— Ну, во-о-от, — расстроенно протянула Мартина. — Зачем же плакать-то? Если у тебя что-то случилось, разве можно растрачивать силы на слезы? Силы надо копить, чтобы исправить ситуацию…

— Если бы это было возможно, если бы от меня хоть что-то зависело! Я бы…

Женя не смогла справиться со слезами, понимая, что некрасиво с ее стороны так нагружать Мартину своими проблемами.

— Нет, дорогая, ты не права, — мягко, но решительно ответила Мартина. — В жизни все зависит только от нас, от кого же еще? И речь даже не о решениях и поступках, а о наших мыслях. Фантазиях, мечтах, надеждах и страхах. Мысль материальна. Вся наша жизнь — это они, мысли. Только уже воплотившиеся.