Сикстинский заговор - Филипп Ванденберг Страница 56

Еллинек ответил, что брат Бенно передал ему копию письма Микеланджело, содержащего сведения о документах, которые он, Еллинек, не мог добыть. Он думает, что без них загадка останется неразгаданной, а надпись – расшифрованной неверно.

Камердинер спросил: как же копия письма оказалась у брата Бенно?

Еллинек ответил, что тот работал в Риме, исследуя творчество Микеланджело. Так уж случилось, что у него в руках оказался оригинал письма Микеланджело, полного таинственных намеков. Этот оригинал он передал папе Джанпаоло. Не помнит ли Штиклер об этом случае?

Штиклер несколько раз повторил имя брата Бенно и наконец вспомнил, что это имя ему известно. Да, он видел однажды на письменном столе Его Святейшества какое-то очень старое письмо. Джанпаоло тогда много времени проводил в секретном архиве, и Штиклер решил, что письмо оттуда. Он не придал этому письму большого значения. Джанпаоло готовился к новому собору. Но Штиклер попросил о сохранении этой информации specialissimo modo.

– Церковный собор? – Еллинек пришел в ужас. Он никогда не слышал об этом намерении Иоанна Павла I.

– И не мог слышать, – ответил Штиклер. – Джанпаоло так и не огласил своих планов. Кроме Касконе, Канизиуса и меня, никто не знал о них. – В словах камердинера прозвучала гордость. Касконе и Канизиус были ярыми противниками собора. Он не раз слышал, как они убеждали понтифика, что это навредит Церкви. Они даже смели противоречить Джанпаоло, и несколько раз дело доходило до ссоры. Хотя двери были закрыты, он все же слышал взаимные обвинения и взволнованные голоса. Джанпаоло настаивал на своем. Он должен был созвать собор. Но за день до оглашения своих планов во всеуслышание он умер при загадочных обстоятельствах.

Еллинек удивился, что преемник Иоанна Павла I не продолжил готовить созыв собора. Штиклер заметил, что это было невозможно уже потому, что все документы и проекты бесследно исчезли. Штиклер точно знал, что Джанпаоло вечером, накануне смерти, работал над ними, собираясь реорганизовать курию.

– Не считаете ли вы, что документы могли быть украдены?

Штиклер был в этом уверен. Монашка, нашедшая утром Джанпаоло мертвым, сказала, что в руках он держал документы. Но в официальном некрологе о его смерти говорилось, что Джанпаоло умер за чтением книги. Монашке сразу же закрыли рот и сослали в отдаленный монастырь.

– У меня, – заговорил Еллинек после долгого молчания, – появились ужасные подозрения. Кроме вас об этих намерениях знали только два человека, два ярых противника его планов, так как папа собирался снять их с должностей… Его смерть… именно в этот момент… Исчезнувшие документы… Вывод напрашивается сам собой… Касконе и Канизиус… Они обязаны были… Нет, я не решаюсь произнести это вслух.

– Я согласен с вами, – сказал Штиклер, – но абсолютно нет доказательств, и поэтому я должен молчать.

Еллинек прокашлялся:

– Беллини недавно упоминал о секретной ложе. Вы знаете о ней?

– Разумеется.

– Он заявил, что некоторые представители курии также состоят в этом обществе. Как вы считаете, эти двое имеют к ней какое-то отношение?

– Я совершенно уверен. Есть реестр членов ложи, и я слышал, что в нем – оба имени. Наверное, ваши исследования показались им угрозой, и они послали вам предупреждение. Тот, кто виновен в исчезновении тапочек и очков папы, и послал эти вещи.

– Я не могу поверить. Все это чересчур ужасно. Монсеньор, что же должно было стать темой этого собора?

– Речь шла о воскресении Иисуса.

– Воскресение Христа? И письма, и документы, над которыми работал папа, исчезли в ночь его гибели?

– Не сразу, – ответил Штиклер. – Отчетливо это помню: как камердинер папы, я должен был разобрать бумаги на его письменном столе. Я нашел несколько старинных папок, писем и одну иудейскую рукопись. Папа денно и нощно сидел над этим документом, и, когда я входил, закрывал его.

– О какой рукописи шла речь, вы не вспомните?

– К сожалению, Ваше Высокопреосвященство… Тогда я не придавал этому значения. Мне это не казалось важным. С другой стороны, торопил Касконе: стол нужно было разобрать как можно скорее, до вечера. Поэтому последние документы, над которыми работал папа, я оставил в качестве его наследия.

– А где же все это находится?

– В архиве, там, где сберегается наследие всех понтификов.

Еллинек вскочил:

– Штиклер, так вот же в чем дело! Вот почему мне не удалось найти эти документы в секретном архиве, где им самое место и где они были изначально.