Игра случая - Наталья Александрова Страница 56

Я подошла к окну и выглянула. Оксана бойко спускалась полестнице, мужчина, явно робея, – следом. Пожарная лестница, как я знала,на три метра не доставала до земли. Оксана уже подходила к концу, а из-за угламедленно и неотвратимо выруливал мусоровоз с открытым кузовом, аккуратноподводя кузов под пожарную лестницу. Лерин муж с Архимедом подошли ко мне, ясделала знак рукой хозяину собаки, тот дал тихую команду, и Архимед издал такойжуткий, такой свирепый, такой леденящий душу лай, переходящий в грозноеподвывание, какой, наверное, разносился безлунными ночами на болотах вокругБаскервиль-холла. Это было так страшно, что я сама чуть не выскочила в окно, аОксана, несмотря на всю свою решительность, выпустила из рук пожарную лестницуи спрыгнула в кузов подъехавшего грузовика, не разглядев, что в этом кузовенаходится. Ее мужественный спутник поспешно последовал за ней. Я в полномвосторге наблюдала, как они барахтаются в мусоре. Мне казалось, что в моейжизни не было мгновений такого чистого, такого возвышенного эстетическогонаслаждения. Однако я ошибалась. Повернув голову, я увидала, что рядом со мнойу окна стоит Борька и тоже видит эту незабываемую картину.

Вот теперь, только теперь, я поняла, что такое настоящийвосторг! Борька перехватил мой восторженный взгляд и попытался пристыдить:

– Ну ладно тебе! Грешно смеяться над чужимнесчастьем. – Но я видела, что он сам с трудом сдерживает смех.

К окну протиснулась Надежда.

– Ну как там?

– Стопроцентное попадание! Все как будто десять разотрепетировано!

– Ну, после первой репетиции актеров пришлось быменять, такого запаха никто долго не выдержит!

Тем временем кузов мусоровоза аккуратно закрылся, скрыв отнаших глаз барахтающихся в мусоре горе-грабителей, и машина отбыла внеизвестном направлении, точнее – на городскую свалку.

– Вот это да! – я была в полном восторге. –Прямо в мусор, там ей самое место, твоей бывшей женушке!

Борька был в шоке.

– Господи, так это она все организовала! И киллерананяла! Не может быть! Это ее тот маклер с толку сбил.

– Давай, защищай ее еще! Женился на бандитке какой-то,так молчи теперь.

– Да я же…

– Молчать!

Надежда тихонько улыбалась, отвернувшись в сторонку. Леринмуж с собакой подошел к нам поближе.

– Ну что, хорошо все прошло?

– Спасибо тебе за все! – назло Борьке я его пряморасцеловала. – Архимедик, дорогой, я тебе мешок «Педигрипала» подарю.

– Ну мы пойдем тогда, а то соседи еще милицию вызовут.

– Да что ты! Вон шум какой, никто и дверь не откроет,ночью боятся на лестницу и носа высунуть.

– Давайте-ка мы, ребята, в квартиру зайдем, –забеспокоилась Надежда.

Мы зашли в квартиру, заперли все двери. В комнате у тетиНюры был легкий беспорядок летала вековая пыль из тайника, Борька начал чихатьи открыл форточку. Надежда открыла папку, которую так и держала все время вруках. Там лежала одна единственная бумага, отпечатанная на машинке, с грифомГосударственного Эрмитажа. Я стала читать через плечо Надежды. Письмо былотакое:

«Уважаемые Николай Егорович и Анна Матвеевна!

Дирекция Государственного Эрмитажа и отделзападноевропейского искусства выражают вам глубокую признательность засделанный вами Государственному Эрмитажу бесценный дар – шесть подлинныхофортов работы Рембрандта Харменса ван Рейна. Подаренные вами офорты включены впостоянную экспозицию раздела „Искусство Нидерландов".

С глубокой благодарностью – от имени руководстваГосударственного Эрмитажа – Сергей Николаевич Крестовоздвиженский, главныйхранитель отдела искусства Нидерландов».

И дальше были дата и подпись.

Мы с Надеждой ошарашенно посмотрели друг на друга.

– Так вот что они искали! Офорты Рембрандта! А тетяНюра сидит себе и молчит, что нет у нее ничего. Очень она рисковала, ведь иубить могли.

– Значит, маклер этот Оксанин хотел сначала квартирухапнуть в свое пользование, а потом спокойно покопаться в комнате, найтитайник, – сказал подошедший Борис.

– А когда его убили, твоя женушка не растерялась исразу нашла нужного человека, который точно знал, где тайник расположен, –язвительно продолжала я.

– Ребята, давайте, что ли, чаю попьем, –предложила Надежда, видя, что назревает семейный скандал.

– Давайте, – с готовностью согласилсяБорька, – я чайник поставлю.

– Энергичная женщина, – продолжала я, будто их неслыша, – все умеет организовать, я таких женщин где-то уважаю, в глубинедуши.

– Очень глубоко, – усмехнулась Надежда.

– Одно плохо, – продолжала я, – иногдавсе-таки простые обычные женщины не выдерживают и вцепляются им в волосы, так иоблысеть можно. И приходится иногда домой ехать не на «мерседесе», а вмусоровозе. А тот запах потом никакими французскими духами не выведешь, хотьона литрами их на себя льет. Как здорово они смотрелись в мусоровозе! Всемрасскажу. Не могу молчать!

– Прекрати! – рявкнул Борька и ушел на кухню зачайником.

– И правда, Милка, прекрати, – укоризненно сказалаНадежда, – он же не виноват, что такая стерва попалась.

– Смотреть надо, на ком женишься!

– Это точно, – поддакнул вернувшийся Борька.

Я решила эту его реплику оставить без ответа, незачемперегибать палку.

Мы сели, попили чаю, потом немного прибрались и хотели былоуходить, но тут Надежда хватилась кота.

– Тимоша, Тимочка, кис-кис-кис! Куда он подевался,только что здесь был! Слушайте, а вдруг он удрал, пока мы тех в мусоровозспускали, дверь-то открыта была? Ой, перед тетей Нюрой никогда не оправдаться!

– Спокойно, Надежда, удрать он не мог, там же собакадежурила. Давайте вспомним, что мы делали, когда вернулись с лестницы, потомучто до этого я его видела на буфете. Вот пришли мы, тут беспорядок, Борька сталчихать…

– Форточка! – заорали мы хором с Надеждой. –Кот удрал в форточку!

Форточка в тети-Нюриной комнате выходила на балкон. Я всталана стул и высунула голову в форточку. Этот пушистый сибарит сидел на перилахбалкона и наслаждался весенним ночным воздухом. Мы стали наперебой звать котаобратно, но он и ухом не повел.

– Нет, ни за что не уйдет с балкона, паршивец этакий.Избаловала его тетя Нюра! Надо на балкон выходить, его забирать.

Легко сказать: выйти на балкон, когда к двери балкона былпридвинут неподъемный тети-Нюрин буфет. Промучившись минут сорок, нам втроемудалось немного отодвинуть буфет и приоткрыть балкон на узенькую щелочку.

– Милка, ты у нас худенькая, может, пролезешь?