Послание из ада - Кей Хупер Страница 56

– Но в лифте ее не было?

– Нет.

Лифт остановился, и двери уже поехали в стороны, когда Джон сказал:

– Если он не вез Тару в лифте, тогда как же он ухитрился вытащить ее из здания?

– Этого я не знаю.

Выйдя из лифта в коридор восьмого этажа, они огляделись по сторонам и пошли к четвертой квартире. Шагов через пять Джон молча показал Мэгги на камеру наблюдения под потолком. Весь коридор прекрасно просматривался. Казалось невероятным, чтобы кто-то мог вынести из квартиры – любой квартиры – потерявшую сознание женщину и остаться незамеченным. Мэгги только пожала плечами.

– Возможно, он снова что-то сделал с системой безопасности, – предположил Джон. – Но это все равно не объясняет, как ему удалось вытащить Тару из здания.

Мэгги внезапно остановилась, снова ощутив на мгновение уже знакомый алчный голод, к которому теперь примешивалось ощущение решимости. И физических усилий.

– Это… было… нелегко… – раздельно проговорила она. – Труднее, чем он ожидал.

– Что именно? – негромко спросил Джон.

– То, о чем ты говорил. Похитить девушку из здания, чтобы не заметила охрана.

– Но как он это сделал?!

Мэгги не ответила, только повернула голову, внимательно осматривая коридор. Джон не видел ничего подозрительного: двери других квартир, с полдюжины растений в горшках, журнальный столик и кресла, несколько картин в застекленных рамках и два высоких зеркала, делавших коридор более просторным и светлым. Огнетушители и пожарные шланги в застекленных шкафчиках были спрятаны в небольшие ниши и почти не бросались в глаза.

«…Заржавело так, что не открывается», – прозвучал голос ниоткуда, слышный только ей.

Взгляд Мэгги остановился на ближайшем зеркале в массивной позолоченной раме. Оно находилось примерно на половине пути между лифтом и дверями квартиры Тары Джемисон. Мэгги медленно подошла к нему. Собственное отражение, появившееся в зеркале, ее почти не заинтересовало – она лишь слегка удивилась, почему щеки ее так побледнели, а зрачки расширились. Потом в зеркале появилось отражение Джона, и Мэгги уставилась на него, удивленная и почти испуганная тем, что ей вдруг померещилось.

Но нет, она ошиблась. Это действительно был Джон, и никто иной. Не Окулист…

«…Заржавело так, что не открывается», – будто эхо отозвалось в мозгу.

– Мэгги?

– За зеркалом, – сказала она. – За зеркалом что-то есть.

Джон осторожно отстранил ее и, вооружившись носовым платком, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, отодвинул зеркало от стены, насколько позволял толстый витой шнур, на котором оно висело.

– Сукин сын! – вырвалось у него. – Люк для грязного белья! И какой большой!

– Он сильно заржавел и никак не открывался. Потребовались время и силы, чтобы справиться с ним.

Джон вернул зеркало на место.

– Вот, значит, как он ее похитил!.. Просто спустил в люк для грязного белья, а под желоб подставил какую-то тележку. Все остальное было достаточно легко.

– Да, именно так Окулист ее похитил, – кивнула Мэгги. – И все равно странно, что он не попал в поле зрения камер. – Она слегка покачнулась и почувствовала, как Джон схватил ее за локоть. – Извини, я что-то очень устала.

– Я отвезу тебя домой, – предложил Джон.

– Но я должна…

– У тебя есть хоть малейшее сомнение, что Тара Джемисон – шестая?..

– Нет.

– Значит, тебе незачем заходить в квартиру.

– Нет, Джон, я должна. Что, если там, внутри, я смогу почувствовать что-то еще? Что-то, что поможет полиции установить его личность.

– Раньше тебе это не удавалось.

– Нет, до сегодняшнего дня. До того, как я почувствовала его в лифте. Поэтому я обязана хотя бы попробовать.

Джон невнятно выругался, но не попытался остановить Мэгги. Она упрямо пошла к дверям квартиры, и он просто пошел следом.

Дверь была не заперта. Еще с порога они услышали, как Энди разговаривает с женихом Тары Джемисон.

Все произошло очень быстро. Волна ужаса ударила Мэгги, словно воздух от несущегося на полной скорости железнодорожного состава. Во рту стало горько от страха и привкуса хлороформа. Мэгги почувствовала железную хватку сомкнувшихся у нее на горле пальцев, почувствовала неутолимый, противоестественный голод и извращенное желание. Но было что-то еще. Что-то смутно знакомое.

– Мэгги?

Она пришла в себя и обнаружила, что Джон обнял ее за плечи, удерживая от падения, ограждая заботой и теплом. Чувствуя, как сжимается горло, Мэгги прошептала:

– Она знает его, Джон! Тара знает Окулиста.

«Холлис?»

Холлис Темплтон проснулась и, справившись с легким приступом паники (она так и не привыкла к своему нынешнему состоянию и каждый раз не могла понять, почему вокруг темно и что так давит на глаза), слегка пошевелилась и поняла, что задремала в кресле у окна.

«Холлис!»

– Я уже почти тридцать лет Холлис! Зачем ты меня разбудила?

«Осталось совсем мало времени. Я пыталась что-то сделать, но Он мне не позволяет!»

Холлис стряхнула с себя остатки сна.

– Кто это – «Он»?! О чем ты говоришь?!

«Выслушай меня, Холлис. Выслушай и постарайся поверить. Ты должна мне верить, иначе ничего не получится».

– Как я могу тебе верить, если не знаю даже твоего имени?

«Для тебя это важно?»

Холлис задумалась.

– Важно. Во всяком случае, мне так кажется. Если я буду продолжать называть тебя «мисс Галлюцинация», кто» нибудь в конце концов это услышит, и тогда меня запрут в палату с резиновыми стенами и начнут лечить. А мне этого совсем не хочется. Но если ты скажешь мне твое имя, я притворюсь, будто ты моя воображаемая подруга. Кстати, иногда мне кажется, что так оно и есть на самом деле.

«О'кей, Холлис. Меня зовут Энни».

– Энни. Хорошее имя. Мне нравится. А теперь, Энни, объясни, пожалуйста, зачем тебе понадобилось, чтобы я тебе доверяла?

«Потому что ты – единственная, до кого мне удалось дотянуться, ты должна мне помочь».

– Помочь? В чем?!

«Помочь спасти ее. Говорю тебе – времени осталось совсем мало. Он ее увидел. Он ее увидел и теперь хочет и ее тоже».

– Хочет?.. – Холлис вдруг почувствовала, как по спине побежали мурашки. – Ты имеешь в виду того, кто напал на меня?

«Да. Мы должны хотя бы попытаться спасти ее, Холлис. Мне никак не удается с ней связаться. Ты должна предупредить ее».

Несколько секунд Холлис сидела неподвижно, крепко вцепившись пальцами в подлокотники кресла. Наконец она произнесла: