Загадка номера 622 - Жоэль Диккер Страница 56

Он наскоро позавтракал на пустой кухне. Арма взяла отгул до понедельника. Внезапно он понял, что ему не хватает ее спокойствия и надежности. Ему нравилось, что она всегда стоит у плиты, когда он встает рано утром и поздно возвращается домой. Доброе утро, мисье, – сам себе пробормотал Макер.

Пора уже выезжать в Вербье. Он поднялся в спальню, где еще спала Анастасия, и на цыпочках прошел в ванную. Он принял душ, побрился и оделся с особой тщательностью. Чемодан Макер собрал накануне и положил в багажник.

Перед выходом он нежно поцеловал жену в щеку, стараясь не разбудить ее. Анастасия уже давно не спала, но лежала с закрытыми глазами – ей бы не хватило духу во всем ему сейчас признаться. Сегодня она собиралась оставить его навсегда.

– Прощай, солнышко. – Макер противно дунул ей в ухо. Ей стоило большого труда не пошевелиться. – Я уезжаю в Вербье и воскресенье вернусь к тебе президентом. Вот увидишь, все будет хорошо. Ты помнишь, что Армы сегодня не будет, так что прости, что бросаю тебя в одиночестве.

Солнышко, не выходя из образа спящей девы, подумало, что отсутствие Армы ей как раз на руку. Макер поцеловал ее еще раз и ушел.

Услышав, как хлопнула входная дверь, Анастасия выпрыгнула из постели. Как все‐таки подло с ее стороны смываться вот так, по‐тихому. Но она не могла поступить иначе.

Анастасия вынула спрятанную в шкафу дорожную сумку. Вчера ночью, на балконе отеля, когда она спросила Льва, скоро ли они уедут, он шепнул: “Завтра утром. Встречаемся в одиннадцать у касс на вокзале Корнавен”.

Она больше ни минуты не хотела оставаться в этом доме. Еще совсем рано, ну и пусть. Она посидит где‐нибудь в кафе до одиннадцати.

Макер уже выруливал из ворот на шоссе Рют, когда на заднем сиденье возникла какая‐то фигура и оглушила его внезапным “Привет, Макер!”.

Макер, у которого чуть не случился разрыв сердца, нажал на тормоза и повернулся: это был Вагнер.

– Вы совсем спятили! – заорал Макер.

– А вам следовало бы закрывать машину, – возразил Вагнер.

– Какого черта вы здесь делаете?

– Сегодня у вас важный день. Я хочу удостовериться, что вы во всеоружии.

– За двенадцать лет работы в P-30 я не провалил ни одного задания. Не волнуйтесь.

– Рад слышать. Итак, вы готовы ликвидировать Тарногола?

– Я готов на все, чтобы мой банк ему не достался. А уж каким образом я этого добьюсь – мое дело. Раньше вы не вмешивались в мои действия. Результаты всегда были налицо.

– Да ради бога. Но потрудитесь завтра к вечеру стать президентом! В противном случае последствия будут катастрофическими, для вас в первую очередь.

– Все будет хорошо, успокойтесь. Очень жаль, что вы стараетесь меня запугать, притом что я верой и правдой служил отечеству в течение двенадцати лет.

– Я просто хочу, чтобы вы с триумфом завершили свою карьеру в P-30. Склянка с ядом у вас с собой, на всякий случай?

Вместо ответа Макер вытащил из кармана пузырек и потряс им перед носом Вагнера, который остался доволен увиденным.

– Не забывайте, что яд подействует часов через восемь – двенадцать, – сказал он, выходя из машины.

Макер тут же тронулся с места и поехал дальше по шоссе Рют. По направлению к Вербье.

В одиннадцать утра Анастасия пересекла просторный зал вокзала Корнавен с легкой дорожной сумкой в руке.

В последнюю минуту ей стало жаль покидать дом в Колоньи. Она неожиданно поддалась ностальгическим чувствам. Прошлась напоследок по всем комнатам. Эмоции переполняли ее. Она долго плакала. Она расставалась с жизнью, которую любила несмотря ни на что. Она расставалась с человеком, который всегда прекрасно к ней относился. В сущности, Макер был единственным, кто ни разу не причинил ей боли, а она собиралась предать его и разбить ему сердце. Анастасия оставила на кровати записку, всего несколько строк, сообщая, что уходит от него навсегда и просит ее не искать. Она даже подумала, не приложить ли к записке обручальное кольцо, чтобы скрепить, словно печатью, их разрыв. То самое кольцо с сапфиром, которое Макер преподнес ей, сделав предложение. Она редко его носила – сменив вскоре на другое, с огромным бриллиантом. Она долго рассматривала синий камень и вдруг почему‐то решила взять кольцо с собой. Наверное, чтобы сохранить воспоминание о жизни, которую она вот-вот оставит позади. Анастасия сунула его в карман и отправилась на вокзал. Интересно, куда Лев ее повезет. Может, поездом до Милана? Или до Венеции? Она всегда мечтала жить в Италии.

Подойдя к кассам, она сразу увидела его. И бросилась к нему в объятия:

– Лев! Я боялась, что этот день никогда не наступит!

– Анастасия… – тихо сказал он, и в его голосе послышалась озабоченность.

Она поняла, что что‐то не так. И тут же заметила, что он пришел без багажа.

– Что происходит?

– Я должен ехать в Вербье.

– На Большой уикенд? Но зачем?

– Лучше тебе не знать. Поверь мне, все будет хорошо. Отложим отъезд на два дня, не более того.

– Скажи, в чем дело, – потребовала Анастасия.

Лев вздохнул и решился:

– Дело в том, что Макер…

– Что Макер?

– Его не изберут президентом банка.

Анастасия пришла в ужас: если Макер не станет президентом и она вдобавок его бросит, он точно этого не переживет. Еще, чего доброго, наложит на себя руки.

– Я не хочу втягивать тебя в это, – продолжал Лев. – Мне позвонил Жан-Бенедикт Хансен. Судя по всему, Тарногол готов голосовать за кого угодно, кроме Макера. Мне кажется, тут что‐то личное, он как будто хочет довести его до крайности либо надавить на него, но я понятия не имею почему. Наш уикенд добром не кончится. Я боюсь, что события примут опасный оборот.

Это известие ее ошеломило.

– Я не смогу оставить его, – тихо сказала она. – Если Макера не выберут, я не смогу оставить его…

Анастасия почувствовала себя заложницей обстоятельств. Заложницей этого человека, этой жизни. По ее щеке медленно скатилась слеза. Лев вытер ее кончиком большого пальца и обнял Анастасию, пытаясь ее утешить.

– Положись на меня. Обещаю тебе, до конца уикенда все утрясется. В воскресенье мы уедем навсегда, подальше от Женевы, подальше от всего этого. В воскресенье мы будем наконец свободны! Даю слово.

Анастасия вернулась в Колоньи с тяжелым сердцем. Она уже жалела, что Арма не смогла остаться на уикенд. Ей совсем не улыбалось два дня торчать в полном одиночестве в этом огромном доме. Когда таксист высадил ее у ворот, она совсем сникла. Она с трудом себе представляла, что случится, если Макер не станет президентом. При этой мысли у нее перехватило дыхание.