Праздник Святой Смерти - Ирина Лобусова Страница 56

Во сне Зина была счастливой — когда шла прямо по теплому морю. А это означало — она выживет. Все наладится, и обязательно будет такое вот ощущение счастья. Она ведь это заслужила!..

Так, с этим ощущением света Крестовская открыла глаза. Потянулась в постели — сладко-сладко, как вытягивалась еще в детстве. Радостно улыбнулась солнечному свету и тишине.

Было воскресное утро, а в воскресенье на Соборной площади всегда было гораздо тише, чем обычно. Люди отсыпались за целую неделю. Каждому хотелось поваляться в постели подольше. Зина не была исключением.

Ей хотелось лежать так целый день. Тем более, что Бершадов сам велел ей выспаться. Никуда не хотелось спешить.

Крестовская лежала и думала о том, чем займется в первую очередь. У нее накопилось немало домашних дел, отложенных на потом. Сначала она сделает то, потом это… Резкий стук в дверь прервал ее удивительное ощущение покоя и бытовые размышления. В дверь ее комнаты просто тарабанили — бесцеремонно, кулаком. Поморщившись, Зина накинула поверх ночной рубашки халат и пошла открывать.

В комнату буквально ворвалась ее соседка тетя Валя. Лицо ее раскраснелось, и была она непривычно взволнована. С порога напустилась на Зину:

— Шо ты спишь, как из ведра! День на дворе! Важное сообщение — за радио сказали, еще с час назад! Тот еще гембель за собачий хвост! Посмотри за Соборку, какой хипиш творится! А ты спишь…

— Тихо, тетя Валя! Что случилось? — спросонья Зина не совсем понимала, что та говорит.

— Важное сообщение в 12.00! По радио сказали! За Соборку смотри! Ну? Засмотри, до кого сказала!

Зина подошла к окну, выглянула — и не поверила своим глазам. На Соборной площади устанавливали громкоговорители. Два больших квадратных громкоговорителя… Вокруг толпились взволнованные, испуганные люди.

— Что это такое? — она почувствовала странную слабость.

— Это ты мне скажи! Ты же у нас работаешь в ГПУ!

Тетя Валя все по-старинке называла внутренние органы госбезопасности то ГПУ, то ЧК.

— Не в ГПУ, а в НКВД, тетя Валя! — дернулась Зина. — И я не была вчера на службе! У меня выходной! Не больше вас знаю…

— Та я ж ничего! Одевайся, тю! А то так и пойдешь, лахудра нечесаная!

— А который час? — Зина взглянула на наручные часики. Они показывали половину двенадцатого.

— Вы идите на Соборку, я сейчас тоже спущусь.

Раскрасневшаяся тетя Валя заспешила вниз. Зина быстро привела себя в порядок, переоделась и поспешила на Соборную площадь.

Там было уже много людей — жители окрестных домов, проходящие мимо прохожие.

— Очередное распоряжение правительства… Резолюция съезда… Решение какое-то… — проносилось в толпе.

— Лишь бы людей пугать! Воскресное же утро! Люди хотят высыпаться за всю неделю… — звучало в ответ.

Были и те, кто громко обсуждал прошедший накануне выпускной: 21 и 22 июня были днями выпускных вечеров, и выпускники школ праздновали свой первый, очень важный в жизни праздник. Накануне вечером Крестовская шла по центру и сама видела молодых девчушек в белых платьях и парней в выглаженных брюках и белых рубашках с настоящими галстуками. Она еще подумала: такие юные и светлые, они только-только входят во взрослую жизнь… Наивные, светлые, чистые… Зина даже почувствовала какой-то укол зависти, ведь она никогда больше такой не будет… Но долго завидовать не пришлось — нельзя было без улыбки смотреть на них — прекрасных, стремящихся во взрослую жизнь.

Толпа постепенно угомонилась. Люди начали говорить о своих обычных делах. Обсуждали выпускные детей, проблемы на работе, погоду, цены, рецепты блюд… Вокруг шла жизнь, и Зина вдруг почувствовала себя уверенней — ну в самом деле, что такого страшного может случиться? Вокруг по-прежнему был целый мир, во всех его проявлениях.

Без пяти двенадцать громкоговоритель захрипел, потом снова замолчал. Толпа смолкла. Снова скрип, потом звуки, словно кто-то чихал. В толпе послышались смешки. И вдруг уже в начале первого раздался громовой голос: «Передаем срочное сообщение наркома иностранных дел Вячеслава Михайловича Молотова»… Толпа замерла. Тишина была плотной, как облако, ее даже не прерывало дыхание собравшихся на площади людей.

«Обращение к гражданам Советского Союза. Сегодня в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территорий… Теперь, когда нападение на Советский Союз уже свершилось, советским правительством дан нашим войскам приказ — отбить разбойничье нападение и изгнать германские войска с территории нашей Родины… Правительство призывает вас, граждане и гражданки Советского Союза, еще теснее сплотить свои ряды вокруг нашей славной большевистской партии, вокруг нашего советского правительства, вокруг нашего великого вождя товарища Сталина. Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»…

Громкоговоритель замолчал. И наступила тишина — словно люди враз прекратили дышать. Потом раздался общий выдох… Кто-то закричал, кто-то заплакал…

— Ой, лышенько… Горе-то какое… — слышался женский плач. Мужчины переговаривались приглушенными голосами, и над всей площадью висело тяжелым грузом только одно слово, повторяющееся бесконечно: война, война… Война!

Стоящая рядом с Зиной старая женщина в платочке закрыла ладонями лицо и завыла, глядя в бездонное небо:

— Ой, горе-то какое… Боженька милосердный… что ж то будет, Господи… Горе-то какое…

— Это катастрофа, — наперебой загомонила какие-то мужики, перебивая друг друга, — армия к войне не готова, нас всех перебьют… Немец придет…

Зина не выдержала. Сжав кулаки, она крикнула прямо в лицо говорунам:

— Отставить провокации! Молчать! Слышали, что сказал товарищ Молотов? Победа будет за нами! Не сметь тут… со своим упадническим настроением!

Неожиданно ее поддержали.

— Тю! Дамочка! Шо вы кричите так? Та мы того немца так погоним, шо у него пятки сверкать будут! Так получит! — засмеялся какой-то пожилой мужчина рядом. — Раскудахтались, как бабы! Ну война! Так выиграем мы эту войну! Всех гадов перебьем!

— Еще и как! — раздались и другие голоса. — С нами точно немец не справится! Разобьем и по шее так накостыляем, шо не повадно будет! Подумаешь, война! Хипиш на постном масле! Та через месяц он у нас так драпать будет…

Обернувшись, Зина неожиданно увидела тетю Валю, увидела ее глубокие, бездонные глаза очень мудрого и старого человека…

— Тетя Валя! И вы? — Крестовская шагнула к ней. Покачав головой, тетя Валя смахнула слезу и слишком быстро как для ее дородной комплекции двинулась к дому. А люди на Соборной площади все продолжали говорить.