Инстинкт женщины - Чингиз Абдуллаев Страница 56

Сидя в автомобиле, Рашковский услышал звонок одного из своихличных телефонов.

— Валентин, это ты? — услышал он в трубке голос Оксаны,своей второй жены. По странной случайности, как и Ирина, она была родом сУкраины. Этот его брак оказался более крепким, они жили уже более семи лет.Хотя совместной их жизнь была весьма условной. Оксана жила с сыном в Лондоне, ион появлялся у них лишь наездами.

— Что-то случилось? — спросил Рашковский с тревогой вголосе. После покушения на дочь он приказал удвоить охрану своей семьи вЛондоне. И все равно беспокоился.

— Все нормально. Я хотела узнать об Анне. У тебя не отвечалтелефон, и мне сказали, что ты в больнице. Может, мне стоит приехать, чтобыухаживать за девочкой?

— Не нужно. Через три дня мы прилетим в Лондон. Сейчас с нейИрина. По-моему, с дочерью уже все нормально.

— Слава богу. Лида сказала, что вы скоро прилетите в Лондон.Ты еще не взял никого вместо Альбины? У тебя нет личного секретаря?

— Пока нет, — сдержанно ответил он.

Она почувствовала его состояние. В отличие от первой женыОксана обладала невероятной интуицией.

— Тебя что-нибудь волнует? — спросила она.

— Нет. Все в порядке.

— До свидания. Мы тебя будем ждать. — Она отключилась.

Он убрал аппарат и закрыл глаза. Почему-то он вспомнилженщину, эту дочь дипломата. Марина Чернышева. Какое совпадение. Действительно,ее отец был дипломатом и она давняя знакомая его тети.

Рашковский, войдя в кабинет, вызвал Кудлина с Фомичевым,чтобы уточнить стратегию их поведения без него, кое-какие детали. Разговорпродолжался минут десять. Наконец Валентин Давидович вспомнил о Марине.

— Что там с Чернышевой? — спросил он.

— Мы работаем, — доложил Леонид Дмитриевич, — вчера мывстречались с ней. Вместе ужинали в ресторане.

— Вдвоем? — удивился Рашковский.

— Втроем, — пояснил Кудлин, — с нами был Вениамин Денисович.

— И как прошел ужин?

— Неплохо. Они довольно быстро нашли общий язык. Потом япроводил Чернышеву домой и успел поговорить с Журавлевым.

— Что он думает о ней?

— У него неплохие впечатления, — уклонился от прямого ответаКудлин, — она ему в общем понравилась.

Фомичев, уже знавший о вчерашней встрече, нахмурился. Ониуспели утром поговорить на эту тему с Кудлиным и приняли решение пока ничего несообщать Рашковскому. Но тот первый затронул эту тему. И мгновенно заметил, какнервничает Кудлин и хмурится Фомичев.

— Мне не нравится, когда люди, работающие со мной, что-то отменя скрывают, — жестко сказал Рашковский. — Мы, кажется, однажды с тобойдоговаривались, Леня. Ты никогда и ничего от меня не скрываешь. Говоришь всекак есть. Иначе я начну подозревать, что ты пытаешься что-то от меня скрыть.

— Ничего я не пытаюсь скрыть, — пожал плечами Кудлин. — Мыуже утром говорили об этом с Николаем Александровичем. Нам нужно для проверкиеще несколько дней.

— Я тебя не совсем понимаю, — разозлился Рашковский, — тыговоришь, что Журавлеву она понравилась. Кроме того, ее уже много лет знает моятетка. Знает еще до того, как мы познакомились. Она психолог. Что тебя смущает?Ты можешь мне объяснить, почему такая задержка? В чем дело?

— Ни в чем. Она действительно много лет знакома с ЕлизаветойАлексеевной. Журавлев дал ей блестящую характеристику, она психолог, кандидатнаук. Мы проверяем все факты ее биографии. Вместе с Николаем Александровичем мыработаем уже несколько дней. Все абсолютно точно. Но именно это у нас вызываетнекоторое подозрение. Она слишком идеальный кандидат. Абсолютно стерильный,словно созданный для нас. Кандидат психологических наук, знает иностранныеязыки, работала за границей. Не замужем. И кроме того — знакома с твоей теткойуже много лет. Как будто нам ее нарочно подставляют.

— Ты противоречишь сам себе, — мрачно бросил Рашковский. —Если ее нам подставляют, выходит, что моя тетка с ними в сговоре? А этоневозможно! Ты ведь знаешь тетю Лизу. Ее невозможно заставить соврать.

— Она не врала, — вставил Фомичев, — мы проверили. МаринаВладимировна Чернышева действительно защищалась на их кафедре больше десяти летназад. Все правильно.

— Получается, что они познакомились с тетей Лизой большедесяти лет назад? — уточнил Рашковский.

— Да, — ответил Фомичев, — это абсолютно точно.

— Тогда в чем дело? Что вас смущает?

— Я сейчас принесу тебе магнитофон, — поднялся Кудлин, —послушай, что дословно сказал о ней Вениамин Денисович. Может, тогда ты всепоймешь.

Он вышел из кабинета. Рашковский посмотрел на Фомичева.

— Идеальный кандидат, — пояснил, словно извиняясь, генерал,— это вызывает у нас некоторое подозрение. Некоторую настороженность, еслихотите.

— Таких совпадений не бывает, — хмуро заметил Рашковский. —Думаете, что ее подослали ко мне специально?

— Пока нет оснований так думать.

— Тогда в чем дело? — едва сдерживаясь, спросил Рашковский.

— Не знаю, — честно признался Фомичев, — я лично ничегоособенного не замечаю. Но Кудлин хочет проверить еще раз. Говорит — так небывает.

— Если мы будем его слушать, он и нас станет проверять — додесятого колена, — зло бросил Рашковский.

В кабинет вошел Леонид Дмитриевич. Он положил магнитофон настол, молча включил его. Сначала раздался голос самого Кудлина.

— Как вы ее находите?

— Очень интересный человек, — чуть помолчав, ответилЖуравлев, — достаточно независима в суждениях. Очень последовательная логика.Человек, способный сознавать свои возможные ошибки и, самое главное, —стараться их достаточно быстро исправить. Инициативна, решительна, амбициозна.У нее очень высокий уровень жизненных притязаний. Терпима к возможной критике,достаточно коммуникабельна. Очень устойчивая психика. Независтлива, новозможно, что скрытна. Пользуется авторитетом у коллег, довольно быстровыдвигается, по натуре лидер. Легко обучаема. Обладает хорошо развитойинтуицией…

— Ну и что? — спросил Рашковский. — Прекраснаяхарактеристика. Это как раз то, что нам нужно. Почему ты сомневаешься?..

Он не договорил. Кудлин поднял руку, показывая намагнитофон. Послышался голос Журавлева:

— В каком качестве вы собираетесь ее использовать?

— Хотим взять ее личным секретарем Валентина Давидовича.

— Секретарем? — изумление Журавлева чувствовалось даже взаписи. — Мне кажется, вы допускаете большую ошибку.