Супруга без изъяна, или Тайна красной ленты - Диана Чемберлен Страница 55

– Что? Повтори мне все, что он говорил. Каждое слово, прошу тебя.

Алек снова не смог удержаться от улыбки.

– Прости, я не вел стенограмму. Мне и в голову не приходило, что от меня потребуют подробного отчета о встрече с ним.

Оливия помолчала.

– Ты на меня сердишься?

– Нет. – Алек прикрыл глаза рукой, чтобы отчетливее видеть ее. – Почему ты так решила? – Вдруг он в самом деле говорил зло? Да и злился ли он? – По словам Пола, только он виноват в том, что ваш брак не удался, и он явно совершил ошибку, когда ушел от тебя.

Оливия прижала руку к губам.

– Он это сказал?

– Да. Мне показалось, что у него депрессия. Пол явно подавлен.

– Не могу поверить, что Пол считает свой уход ошибкой. Он сказал именно так?

Алек вздохнул:

– Думаю, да. В следующий раз, Оливия, я запишу наш с ним разговор на магнитофон, обещаю тебе.

Оливия снова легла на плед.

– Я уже собиралась сдаваться.

Алек рассказал ей о сбитом на шоссе жеребенке и о том, как Пол самоотверженно помогал накладывать швы.

– Алек, прошу тебя, не говори Полу, что я беру уроки у Тома, – неожиданно попросила Оливия. – Ты ведь не упоминал об этом, правда?

Алек нахмурился:

– Чего ты так боишься?

– Это слишком сложно объяснить. – Оливия не смотрела на него. – Просто не говори ему, и все, пожалуйста.

Несколько минут оба молчали, а когда она заговорила снова, ее голос звучал очень тихо:

– В четверг мне будут делать амниоцентез.

– Страшно?

– Нет, но… – Оливия пожала плечами. – Думаю, всегда надо быть готовой к тому, что что-то пойдет не так. Мне просто неприятно проходить через эту процедуру одной… Дело даже не в самой процедуре, а в том, что мне придется ждать результатов без Пола.

– Знаешь, Оливия, думаю, кому-то из нас надо сообщить твоему мужу, что мы с тобой друзья. Пусть знает, что ты не сидишь одна в четырех стенах и не ждешь его возвращения двадцать четыре часа в сутки.

– Но ведь именно это я и делаю. Я буду ждать его всегда. – Оливия устало вздохнула. – А как ты сам, Алек? – неожиданно спросила она. – Ты справляешься с собой?

– Нет. – Он снова закрыл глаза, не в силах смотреть на яркое солнце. – Еще не пришло время, да мне и не на кого было отвлечься. Есть одна женщина, у нее на меня виды, но меня она не интересует.

– И кто она?

– Соседка. Ее зовут Нола. Много лет она была другом семьи. Анни всегда говорила, что Нола «положила на меня глаз», но тогда я ей не верил. А теперь понимаю, что она была права. Нола частенько наведывается к нам, звонит узнать, как у меня дела.

– А тебя она не интересует?

– Ни в малейшей степени. – Алеку захотелось сменить тему разговора. – Ладно, слушай. Я договорился о двух выступлениях на радио в следующую субботу и на собрании защитников маяков в Норфолке. Хотелось, чтобы ты выступила хотя бы на одном из мероприятий. – Он посмотрел на Оливию. – Ты в субботу свободна?

– У меня и в самом деле выходной, но после того, что ты рассказал, думаю, мне надо попытаться спасти свой брак и провести время с Полом.

– Hу да, конечно. – Алек расстроился, но постарался не показать виду. – Ты права. – Он оперся на локоть и взглянул Оливии в глаза. – Расскажи ему об этом. – Он легко коснулся ее живота кончиками пальцев. – Расскажи ему о ребенке.

– Нет. – Оливия резко села, убрала волосы с лица. – Я хочу, чтобы Пол вернулся только ради меня.

Алек потянулся за футболкой.

– Думаю, пора тебе поближе познакомиться с Внешней косой. Посмотрим, на сколько тебя хватит.

Алек повез Оливию в Джоки-Ридж. Она не раз видела огромные дюны с шоссе, но ей и в голову не приходило пройтись по ним. Оливия надела поверх купальника шорты, Алек одолжил ей футболку и намазал ее обгоревший нос защитным кремом. Поднялся ветер, и дюны меняли очертания буквально у них под ногами. Запыхавшись, они добрались до самой высокой точки и сели там, наблюдая за серфингистами на ярких досках.

Потом Алек повез Оливию к маяку Боди-Айленд. Они обошли его кругом, глядя вверх на башню, выкрашенную черными и белыми полосами, пока Алек рассказывал ей историю этого маяка. Он чувствовал себя немного виноватым из-за того, что не повез Оливию к Киссриверскому маяку, тем более что сам просил ее рассказать о нем другим. Алек уговаривал себя, что от того места, где они находились, до Киссривер было далеко. Хотя он знал истинную причину своего нежелания. Киссриверский маяк принадлежал ему и Анни. Он не был готов поделиться им с кем-то еще.

Они рано поужинали и отправились обратно к Рио-Бич, где осталась машина Оливии.

– Когда ты снова вернешься к работе, Алек? – поинтересовалась Оливия.

– И ты туда же! – воскликнул он.

– Такой длинный отпуск вряд ли пойдет тебе на пользу.

– Это все потому, что ты трудоголик.

– И мне нужны деньги.

Алек свернул на парковку и заглушил мотор.

– Жизнь Анни была застрахована. – Он посмотрел на Оливию. – Мне это казалось странным. Оформить страховку на триста тысяч долларов женщине, которая зарабатывала в год тысяч пятнадцать в лучшем случае и большую часть из них отдавала. Или тратила их на страховые взносы. – Алек усмехнулся. – Для меня это было ударом. Том нашел страховку, когда разбирал вещи Анни в мастерской.

– Почему она застраховала свою жизнь?

Алек не отрывал взгляд от океана.

– У меня два объяснения. Либо Анни знала, что в случае ее смерти я буду настолько сломлен горем, что просто не смогу работать. Либо к нам домой явился страховой агент, и она подписала документы, чтобы не огорчать его отказом. – Алек покачал головой. – Думаю, именно поэтому моя жена просто раздавала большую часть своих работ. Она так и не преодолела неуверенность в себе. Анни никогда не верила, что кто-то может любить ее лишь ради нее самой.

– Люди работают не только ради денег, – заметила Оливия. – Тебе же нравится оказывать помощь больным животным? Ты просто преобразился, когда рассказывал о пострадавшем жеребенке. Почему бы тебе не возобновить практику, пусть пару раз в неделю?

Алек замялся на мгновение.

– Меня это пугает. Я еще не в лучшей форме, хотя постепенно прихожу в себя. – Он посмотрел на Оливию. Ее лицо покраснело. Вечером сожженная кожа еще даст о себе знать. – Летом в ветлечебнице горячая пора. Очень много несчастных случаев… Господи, кому я об этом рассказываю? Но я говорил о кошках и собаках.

– Они тоже страдают, и их хозяевам от этого плохо.

– Верно. Меня это никогда особо не волновало, но после гибели Анни…