Ловушка для блондинов - Елена Топильская Страница 55

— Ладно, не посыпайте свою голову пеплом, — сжалился шеф. — Горчаков тоже не сразу догадался. Дело в том, что криминалисты в ваше отсутствие связались со мной, сообщили, что пистолет, из которого был застрелен Шорохов, поначалу они приняли за фабричный, итальянский. А потом разглядели, что он хоть и из фабричных деталей, но склепан самопально. Там на рукоятке такая нетипичная заусеница, прямо шип. На фабричном пистолете такой брак маловероятен. Я и отправил Горчакова на завод.

— Шип?! — Я с трудом дослушала, что говорил шеф про завод. — Владимир Иванович, надо срочно показать этот пистолет медикам. Мне Стеценко говорил про сложную конфигурацию орудия, которым наносили травмы головы в парадных, — ребра и шип. Ну конечно, это даже логично: раз на местах происшествия отпечатки Коростелева, то и орудие должно быть к нему привязано.

— Засвербило? — Шеф критически смотрел на меня. — О том, что есть орудие, привязанное к Коростелеву, вы знали еще до отъезда в командировку.

— Ну не дошли руки…

— Руки или голова?

Я безропотно проглотила это саркастическое замечание. И руки не дошли, и голова…

— Какие планы? — поинтересовался начальник, решив, наверное, что достаточно меня приложил мордой об стол.

Он вспомнил, видимо, что со мной нельзя так жестко. Если меня постоянно так прикладывать, у меня руки опустятся, я захочу уволиться к чертовой матери, и работа встанет. А вот ежели со мной обращаться бережно, хвалить и поощрять, я горы с места сдвину.

На вопрос, какие планы, я не сразу ответила. Мысли разбегались. Надо забрать у криминалистов пистолет, отвезти медикам… Дело на Коростелева срочно почитать в облсуде…

— Не о том вы думаете, Мария Сергеевна, — мягко сказал шеф, понаблюдав за моей мимикой. — Пистолет вы в морг отвезти успеете. Вам надо искать Коростелеву. Вот это первостепенно. Идеи есть?

Идей пока не было.

— Хорошо, подумайте. У Горчакова заберите документы с обыска у Шорохова.

— Установили место его жительства?

— Установили. Рабочие с ним общались по телефону. Когда узнали, что Шорохова убили, сразу сдали телефон. По номеру установили адрес. Там нашли пару интересных бумажек, Горчаков пока их не может объяснить.

Выйдя от шефа, я понеслась к Горчакову смотреть интересные бумажки.

За время моего отсутствия в прокуратуре ничего глобально не изменилось. Горчаков не похудел, Зоя его не разлюбила. Вот и сейчас она поила его свежезаваренным чаем и кормила какими-то плюшками, вместо того, чтобы купить ему пояс “Боди-шейпер” и почаще подводить к зеркалу.

— О, Машка! — заорал друг и коллега, как только я появилась в дверях. — Как отдохнула?

— Тебе бы так отдохнуть…

— А что? Я люблю командировки. Полчаса работаешь, целый день расслабляешься.

Я присела к столу, ухватив кусок плюшки, отчего у Горчакова чуть не случился сердечный приступ, и стала живописать кошмары гостиничного проживания в Ивановской области. Зоя и Лешка мне сочувственно кивали, и Зоя даже налила мне чаю. Потом Лешка спохватился и торжественно вручил мне коробку с телефоном.

— Будешь учить меня, как им пользоваться, — попросила я, разглядывая телефон. — А то у меня технический кретинизм.

— Да он своим-то не умеет пользоваться, — хмыкнула Зоя. — У его аппарата куча функций, а он только на кнопочки нажимать может.

Я с удивлением отметила, что Зоя начала прилюдно критиковать своего кумира. Что бы это значило?

— Ладно. — Я убрала телефон в коробочку. — Рассказывай про свои триумфы, Горчаков. Пока я прозябала в командировке, ты тут все раскрыл?

— Ну не все… — скромно потупился Лешка. — Шеф идейку подкинул — сделать обыск на заводе, и вот грандиозный результат. — Он вытащил из сейфа папку с какими-то бумажками и, высыпав их на стол, стал рассортировывать.

— В принципе, мы доказали, что Шорохов занимался изготовлением оружия. Он откуда-то притащил кучу заготовок, надо еще выяснить, откуда эти заготовки, а здесь они клепали “пестики”. Но все равно пока неясно, зачем Коростелев его грохнул. Вроде бы, по показаниям рабочих, все шло по плану, прибыли росли. Может, не поделился с Коростелевым? Но тогда зачем мочить? Логичнее сначала получить долги…

— То есть с мотивом убийства Шорохова пока непонятно? Ты говоришь, что изготовление оружия шло гладко, эксцессов не было?

— Ну, насколько мы могли установить… То есть, я хочу сказать, почему Коростелев стал стрелять в своего подельника именно в тот момент?

— Лешка, ты хочешь сказать, что момент убийства Шорохова как-то привязан к нападениям в парадных? — спросила я, напряженно пытаясь уловить какую-то мысль, не дававшую мне покоя. Она явно имела отношение к нападениям в парадных, но мне никак не удавалось ее сформулировать.

— Нет. — Горчаков удивленно уставился на меня. — Я ничего такого не имел в виду. А почему ты решила, что это связано — убийство Шорохова и нападения в парадных?

— Лешка, — медленно сказала я, — пока не могу четко выразить, почему у меня в голове все это соединилось. Если мотив убийства Шорохова — не в изготовлении оружия, то, может, он связан как-то с мужиками, которых мочили в парадных? Ну просто слишком много совпадений на квадратный километр. Уж коль у нас определен круг фигурантов, давай сначала поищем мотивы в том, о чем нам известно.

— Ну давай, — неуверенно поддержал Горчаков. — Тогда посмотри шороховские бумажки, может, на тебя озарение снизойдет. На меня не снизошло.

Он бросил передо мной на стол смятый листок из блокнота. Я расправила его и прочитала корявые буквы: “множественные колото-ножевые раны, сильная черепно-головная травма…”

— Что за бред? — Я подняла глаза от листочка. — Что это за выражения? Это не судебно-медицинские термины. Мы так не говорим: колото-ножевые раны. Что это такое? Колото-резаные или ножевые раны. А “черепно-головная травма”, да еще и “сильная” — это вообще запредельно.

— Да, я тоже это отметил, — сказал Лешка. — А главное, почему эти записи были у Шорохова? Ты его образцы почерка привезла из колонии?

— Привезла, сейчас.

Я сбегала к себе и притащила копии объяснений, написанных Шороховым в колонии собственноручно. Мы положили рядом ксерокопии образцов почерка Шорохова и листочек с таинственными письменами; было очевидно, что и те, и другие записи выполнены одной рукой.

— Понятно. Писал он сам. А вот что бы это значило? — спросил Лешка, и так, и сяк вертя листочек с обыска. — Может, где-то слышал и по памяти воспроизвел? А зачем?

— Леша, я одно могу сказать: это явно имеет отношение к Коростелеву. Трудно предположить, что в окружении Шорохова была еще какая-то афера, связанная с “сильными черепно-головными травмами”. Давай сначала проверять то, что лежит на поверхности.