Халява для раззявы - Кондратий Жмуриков Страница 55

– Да, ответил Филимон Аркадьевич, – А как я в музей попаду? Там же охрана, сигнализация.

– Еще раз, повторяю, для самых-самых умных и внимательных. Сигнализацию я отключу. Журналы достану я. А внутрь попадешь и выпустишь меня – ты. Понял?

– А ты сумеешь? – подозрительно спросил Лоховский?

– Что?

– Ну это, отключить.

– Не боись, владения этими навыками одна из составляющих моей теперешней профессии. Или ты думаешь, братки специально для меня отключают сигнализацию? Нет, такие нежные чувства им пока чужды.

Макс стал молча собираться, достал откуда-то с антресолей, потрепанный синий комбинезон, кожаную сумку, в которой что-то металлическое подрюкивало и позвякивало, спрятал волосы под кепку, прилепил себе на нос огромную бородавку и превратился в совершенно невзрачного электрика с бородавкой на носу.

– А это зачем? – с любопытством спросил Филимон пальцем указывая на бородавку.

– А это, Фил, по совету Максим Максимовича Исаева.

– Кого? – переспросил Филимон, не переставая удивляться количеству знакомых Макса.

– Ну ты даешь. Штирлица не знаешь? Он говорил, запоминается последнее слово. Мое последнее слово – бородавочка на носу, если что, ни один человек ничего про меня не расскажет, кроме как про бородавку. Все запомнят только ее родимую. Эта вещь, получше шапки невидимки будет.

Филимон в который раз подивился проницательности своего приятеля. Он проводил его до дверей, послал к черту и уселся ждать назначенного время «М» (музей плюс марка). Лоховский не представлял как убить время. Внутри у него все колотилось от возбуждения, его слегка подташнивало и бил озноб.

«Соберись, соберись, Фил – попробовал он заняться аутотренингом. Ты большой, ты сильный, ты умный, ты ловкий, у тебя все получиться, ты настоящий мужик. Да в этот музей залезть – раз плюнуть. Ничего там такого сложного нет…» Через два часа постоянно проговариваемого текста Филимон успокоился, вернее устал и заснул, поставив будильник. Нет не то чтобы он собирался спать, так полежать немножечко…

Проснулся он за секунду до звонка будильника. Времени оставалось в обрез, бояться было некогда. Филимон быстро переоделся в черный спортивный костюм, оставленный для него Максом. Натянул на голову черную шапочку и взял с собой баночку черного сапожного крема. Ее он взял по своей инициативе, просто во всех американских фильмах, идущие на дело, мажут лицо черным. Такая инициатива со стороны Филимона, должна была быть, как ему казалось, одобрена Максимом.

Минут пятнадцать пришлось ловить машину, Филимон попросил остановить его за два квартала от музея. На всякий случай, так всегда делали те, в кино. Что бы потом его, Филимона не смогли соединить с происшествием в музее. Он проверил на месте ли ключи. Интересно, когда это Максим успел раздобыть их. Ведь ни на минуту не разлучались? Все же не зря судьба свела их вместе. Оглядываясь, на всякий случай, Лоховский приблизился к музею. Темно, света нет. Сторожа тоже нет. Вернее он был. Музейным сторожем была все та же бабулька-вахтерша, гардеробщица и смотрительница. Красть в музее все равно было нечего, а те кто снимал помещение в музее выставляли свою охрану. Кроме этих «печатников», но их выставка была явлением временным. Старушка давно уже спала сном младенца в одном из маленьких подсобных помещений.

Лоховский открыл баночку с черной противной пахнущей массой и нанес пару жирных полос на лицо и лоб, жаль, зеркала нет, а то полюбовался бы. «Здорово, наверное, смотрюсь, – подумал Филимон Аркадьевич». Он подошел к двери музея, дернул по привычке за ручку и… Дверь оказалась открытой. Замок на двери висел, создавая видимость. Ловушка? Забывчивость? Максим?… Догадки одна за другой сменялись, как узоры в калейдоскопе. Что делать? Ноги уже несли Лоховского назад, а руки все еще держались за дверную ручку.

Филимон набрал в легкие побольше воздуха, зажмурился как перед нырянием в холодную воду, и шагнул внутрь. Темно, ничего не видно. Филимон осторожно ступая пробирался из зала в зал, стараясь ступать неслышно. Ему казалось, что впереди кто-то есть, слышался чей-то шепот, шаги, звуки.

Филимон оказался в огромном зале, граничащем с выставкой. Он медленно начал пробираться к двери. И тут, кто-то схватил его за шапку. Этот кто-то вцепился в нее мертвой хваткой, прихватив прядь волос Лоховского.

«Убьют! Маша прости и прощай!» – подумал Филимон Аркадьевич в ожидании удара. Но удара не последовало, от этого стало еще страшнее. Филимон поднял руку пытаясь нащупать того, кто его держит и похолодел. Его шапку держало в зубах какое-то чудовище. Зубы были огромными, острыми и холодными. Собака? Крокодил? Вампир?… Филимон Аркадьевич в ужасе от сделанного открытия рванулся, оставляя в зубах у чудовища шапку и клок волос. Чудовище зашаталось и с громким шумом, подминая под себя Лоховского упало на пол.

В зале печати раздались какие-то крики, шум борьбы и топот ног. Бегущие чуть не растоптали, распластанного Филимона Аркадьевича. Один неожиданно вскрикнул, споткнулся, уронил фонарик. Заругавшись он поднялся и чем-то гремя побежал к выходу. Филимон поднялся из-под обломков. Слабый свет фонарика осветил обломки.

Господи! Старый приятель – Ящерица-переросток, которая когда-то чуть не стоила юному пионеру Фили Лоховскому его новенького пионерского галстука. Снова расколотый на множество кусков макет. А где же его пасть с шапкой в зубах? Челюстей почему-то не было. Филимон поднялся, отряхнулся и вошел в зал Печати, освещая себе путь фонариком.

На полу среди журналов без движения лежал Максим. Витрины были опрокинуты, в зале царил полный бедлам. Филимон кинулся к другу:

– Макс, Максимчик, что с тобой? – хлопая по бледным щекам приятеля требовал ответа Филимон.

Он внимательно оглядел Макса. На затылке его светлые волосы потемнели от какой-то липкой жидкости. Филимон поднес поближе к глазам испачканные пальцы. Кровь!

– Макс, не умирай, не умирай, – перепугавшийся Филимон начал трясти Макса.

Тут покойничек слабо застонал и открыл глаза. Филимон чуть не разрыдался от счастья:

– Живой? Живой, живехонький?

Максим обвел глазами зал, едва освещенный мерцающим лучем фонарика и слабым голосом спросил:

– А эти где?

– Кто? – испуганно оглядываясь, переспросил Филимон.

– Те, которые на меня напали и хотели журналы отнять?

– Убежали, их динозавр спугнул. – произнес Филимон, аккуратно укладывая голову Максима на стопку журналов.

– Динозавра? Тебя, что тоже по голове долбанули – поинтересовался Максим.

– Да нет, я тебе потом расскажу. Динозавр конечно не настоящий, макет. Но грохоту от него было ни чуть не меньше чем от настоящего. Идти сможешь? Нам отсюда надо выбираться, пока сторожиха не проснулась.

– Погоди, – отстранил его Максима, – вытащи из-под меня журналы. Там они. Вовремя твой динозавр их шуганул, они отобрать не успели.