Краткий экскурс не в свое дело - Валентина Андреева Страница 55

К Касимову подходили утром, в уже рассеивающемся тумане. Сам город, горделиво расположенный на холме, показался только нижней частью. Верхняя – стыдливо пряталась за пеленой туманной дымки.

– Как говорится, от чего уехали, к тому и приплыли, – зевая, подвела итог подруга, пока все без особого энтузиазма обозревали огромные кучи песка, которым надлежало стать нашей гаванью.

От души радовался только один человек – Петр Васильевич, ну да он и проснулся раньше всех и, соответственно, успел проникнуться ситуацией.

Викторию, которую Алена угостила на ночь снотворным, разбудили в последнюю очередь, и то с большим трудом. Славка предложил оставить ее в покое и вместе с палаткой аккуратненько загрузить в машину. Если повезет – не выпадет при перемещении на берег. Если выпадет – опять же хорошо: сразу проснется. На наши уговоры девушка старательно открывала глаза, бессмысленно их таращила и уверенно утверждала, что уже проснулась и встает. После этого ее глаза плавно закрывались, и она опять засыпала. Так и пришлось одевать ее полусонную. Проснулась она даже не за завтраком, а на палубе, где мы, зевая и ежась от утреннего холода, стояли в ожидании высадки.

Матрос Тычина, никак не проявивший себя вечером, утром развил бурную деятельность. Светлана неожиданно заболела, и обязанности кока свалились на него. Не долго думая, он накормил всех чем-то непонятным, что, по одному ему известной причине, называлось манной кашей. Рецепт был прост: обжарил манную крупу на сковороде до коричневого цвета моего брючного костюма, добавил воды, немного молока, посолил, закрыл крышкой – и на плиту. Потом брякнул во все это кусок масла, заставив нас с Наташкой в унисон взвыть, что по утрам пьем только кофе или чай.

Уминая фирменное блюдо Тычины, все нас откровенно жалели. Было за что. Рискнув попробовать оставшиеся пол-ложки, согласились, что вкусно.

После небольшого консилиума у постели больной Светланы пришли к выводу, что ей не очень повезло. Что стоило подхватить простуду в процессе плавания? Это позволило бы немного пожить для себя.

Затем, нарываясь на комплименты, попросили команду не поминать нас лихом, тепло попрощались, заверив капитана в чудесном времяпрепровождении, которое обещали сохранить в памяти до момента старческого маразма, и наконец высадились на песчаный берег.

«Ставрида», плавно покачиваясь на стропах крана, уверенно встала на все свои четыре колеса. Хитрая Наташка мигом юркнула на водительское сиденье, рядом, ссылаясь на штурманские обязанности, сел Петюнчик. Вот тут-то и выяснилось, что пять человек для заднего сиденья «Таврии» многовато будет. И все, как один, с укором смотрели на меня.

– Не дождетесь! – сказала как отрезала. – В багажник не полезу.

– Не понимаю, чего вы там не разберетесь? – деланно возмущалась Наташка, поправляя перед зеркалом волосы. – Нас стало больше всего на одного человека. И он никому не мешает.

– Он из нас семерых третий лишний! – возразила Аленка. – И потом – Наталья Николаевна, сравните себя с моим братиком. Вы – фея сорок восьмого размера, а он – явно негабаритный груз. Шкаф переходного периода! От пятьдесят четвертого к пятьдесят шестому размеру. Предлагаю рокировочку: если из нашей недружной компании выльется Славка и займет ваше место рулевого, на какое-то время всем станет легче. До тех пор, пока вы не вольетесь к нам на задворки. Далее зажимаем Лешку в угол, вы с мамочкой усаживаетесь, как королевы, а мы с Викой уж как-нибудь к вам на колени. Надеюсь, в славном городе Касимове и представители патрульно-постовой службы – славные.

Наташка нехотя уступила место Вячеславу, с довольной улыбкой демонстрирующего явное преимущество своего веса и комплекции, придирчиво осмотрела колеса, бормоча, что Боливар может и не выдержать семерых.

– Ерунда, – отмахнулся Славка. – Донесем на руках.

Загрузившись, удивились – при желании на заднее сиденье влез бы еще один человек. Если бы он был. И если бы открыть окно да задвинуть в него Лешика ровно наполовину. Я придирчиво осмотрела те несколько сантиметров сиденья, которые он занимал, и решила, что его и так достаточно обделили. В отличие от нас он сидел боком, всем телом прилипнув к окну, и являл собой рисованную фигуру древнего египтянина – голова набок, торс анфас, ноги в профиль. Но тут машина тронулась, Алена боднула меня головой, и я отвлеклась, потирая ушибленный лоб.

Касимов оказался удивительным городом. Временами казалось, что «Ставрида» карабкается вверх по вертикали. Все храбро молчали, боясь ненароком пошевелиться. Кроме Натальи, не единожды нервно интересовавшейся, не заплыли ли мы случаем на Военно-Грузинскую дорогу? Получая каждый раз от летчика уверения, что до нее еще далеко, ненадолго успокаивалась.

Создавалось впечатление, что касимовцы умыкнули на Кавказе пару крутых горок, немного укатали их и мгновенно застроили. Подъемы и спуски соревновались с собой в крутизне.

Петр Васильевич с переднего сиденья ласково пугал, что есть дорожки и покруче, а заодно изображал из себя гида:

– А вон видите Белую башню? Это минарет при старой татарской мечети. Рядом усыпальница Шах-Али-хана.

– Надеюсь, нам не туда? – пробурчала Наталья. – В смысле – не в усыпальницу. Это что, подарок братских монголо-татарских наследников?

– Нет. Отвечаю по порядку: в усыпальницу вход заказан. И она в нашем городе по праву. Историю Касимова знаете?

Все дружно промямлили что-то неопределенное. Только я четко пояснила: в свое время в институте два курса так усердно штудировала «Историю КПСС», что, долгое время спустя, испытывала стойкую неприязнь к слову «история» вообще.

И тут летчика понесло! Для начала мы уяснили, что Касимов – самый красивый из всех старорусских городов. Возражать не хотелось, учитывая, что в Касимове есть дороги и покруче. Да и спорить с Петром Васильевичем смысла не имело, поскольку город, уверенно карабкающийся вверх от берега Оки, действительно был хорош.