Тот, кто знает. Том 2. Перекресток - Александра Маринина Страница 55

Она снова сунула карту в прорезь автомата и набрала номерЛюси в Набережных Челнах, который знала наизусть.

- Я только что разговаривала с Наташей, - начала онабез долгих предисловий. - Ты что, собираешься вернуться в Москву?

- Собираюсь. А в чем, собственно, дело?

- И где ты будешь жить?

- Там же, где жила раньше. Между прочим, в этойквартире до сих пор прописана моя мать, ты не забыла? Мама возвращается домой,а вместе с ней приеду и я с дочерью, нас пропишут, это родственное подселение,тем более я там раньше жила. Не понимаю, что тебя беспокоит?

- Что беспокоит? - заорала Ира, теряя самообладание. -То, что мама была тебе нужна только до тех пор, пока была работоспособной. Тыни с чем не посчиталась, ни с Наташкой, ни с ее детьми, ни с самой тетей Галей,ты ее увезла в свои хреновы Челны, потому что тебе было так удобно, потому чтотебе нужна была бесплатная домработница. А теперь, когда эта домработницасостарилась и уже не может заниматься твоим хозяйством и твоим ребенком, а саматребует ухода, ты хочешь вернуться, чтобы все эти заботы скинуть на Наташку,сесть ей на шею и жить за ее счет. Думаешь, я не понимаю? Это Наташка - добраядуша, всех любит и всем все прощает, но не думай, что твои фокусы пройдут сдругими. Не пройдут!

- Ты кто такая? - последовал холодный ответ. - Ты самасидела на шее у моей сестры и тянула из нее жилы. Я все знаю, мне мамарассказывала. И после всего этого ты еще собираешься мне указывать? Соплячка!Да я старше тебя больше чем в два раза. И не смей мне больше звонить.

- Захочу - и буду звонить, сколько нужно! -отпарировала Ира. - Ты мне тоже не указывай, это твоя сестра меня воспитывала икормила, а не ты. Ты мне никто и звать тебя никак. В квартире четыре комнаты,если ты еще не забыла. В одной живет Бэлла Львовна, во второй - Наташа с мужем,в третьей - мальчики, в четвертой - я. Ты что, собираешься спать в прихожей?Или, может, в ванной?

- А тебя это вообще не должно беспокоить, ты же,насколько мне известно, замуж вышла и больше не живешь в этой квартире. Моядочь может жить вместе с мальчиками, там большая комната, всем места хватит. Амама поживет у Бэллы Львовны, две пенсионерки всегда найдут общий язык, да ивеселее будет.

- А ты? Ты-то сама где собираешься жить? У Наташи сВадимом на голове? Или ширмочку поставишь, чтобы их не смущать?

- А я поживу в твоей комнате, тебе она все равно большене нужна.

- Ну ты, блин, крутая, круче пасхального яйца, -растерянно протянула Ира. Такого она не ожидала и даже слов нужных для ответаподобрать не смогла. - Всех распихала, девчонку свою - к чужим детям, матьродную - к посторонней старухе, зато себе, любимой, отдельную комнатузапланировала. У тебя стыд есть, Людмила? Совесть какая-нибудь, чувствоприличия или что-нибудь в этом роде?

- У меня есть все, - Люся была по-прежнемуневозмутимой. - Ты за меня не волнуйся. А за Наташу не заступайся, она, еслизахочет, сама за себя постоит.

- Да в том-то и дело, что не постоит она за себя! Онатебе и слова не скажет. А ты этим нагло пользуешься, знаешь, что у нее характертакой, что она тебя не оттолкнет и к известной матери не пошлет, вот ипользуешься самым бессовестным образом. Она даже не знает, что я тебе сейчасзвоню.

- Вот как? - в голосе Люси послышалось легкоеудивление. Ну наконец-то, хоть какие-то эмоции появились! - Ты всегда былалгуньей, об этом мне тоже прекрасно известно. Уверена, что Наташа после нашегоразговора позвонила тебе и попросила воздействовать на меня. Я ее понимаю, унее язык не повернулся отказать в приюте родной матери, родной сестре, котораянедавно овдовела, и родной племяннице, оставшейся сиротой, тем более что маматам прописана. А отказать очень хотелось, вот она тебя и подослала. Только невыйдет ничего, так ей и передай. Я имею право на эту жилплощадь, ни однаинстанция не сможет отказать мне в прописке.

- К твоему сведению, Наташа никак не могла позвонитьмне и пожаловаться на тебя, потому что меня нет в Москве. Я только что ейпозвонила сама и с трудом уговорила поделиться, отчего у нее голос такойубитый. Если бы я не спросила, она бы и не сказала ничего.

- Вот как? Тебя нет в Москве? А где же ты? В своейуральской деревне?

- За границей. Отдыхаю на Средиземном море, -мстительно сказала Ира.

- Что ж, в таком случае ты тем более не можешь судить отом, почему нормальные люди хотят вернуться из Набережных Челнов в Москву. Утебя теперь своя жизнь, и не пытайся повлиять на мою.

Краем глаза Ира заметила, что свекровь поднялась с диванчикаи двигается в ее сторону. Даже простенькие пляжные тряпочки она носит саристократической элегантностью, как будто на ней не цветастая широкая длиннаяюбка и чудовищного апельсинового цвета майка, а по меньшей мере вечернее платьесо шлейфом. И на ногах не шлепанцы с двумя перепоночками, а хрустальныебашмачки, которые в книжке исключительно по недоразумению почему-то досталисьЗолушке. На лице у Лизаветы нетерпеливое недоумение. Ну в самом деле, сколькоможно болтать, заставляя ждать остальных? Сказала же, что буквально на дваслова, только насчет подарков уточнить, а сама разговаривает уже битых четвертьчаса! Долой Ирку Маликову, быстренько возвращаемся в образ приличной дамочкиИрины Савенич, на лицо натягиваем приветливое и доброжелательное выражение,голос можно пока оставить прежним, будем надеяться, что его не слышно.

- Спокойной ночи, Людмила Александровна, я вам ещепозвоню, когда будет подходящее настроение.

И вешаем трубочку на глазах у приблизившейся свекрови. И срадостной миной выпархиваем из кабины.

- Все в порядке? - заботливо спрашивает Лизавета. -Почему так долго?

- Ой, Елизавета Петровна, вы не знаете мою соседку, -защебетала Ира, подхватывая свекровь под руку. - Такая скромная женщина, такпереживает каждый раз, когда ей дарят подарки! Сразу начала: да что ты, Ирочка,да ничего не нужно, да не трудись, не трать деньги, лучше себе купи что-нибудь,нечего моих мальчиков баловать. Еле уговорила!

Она не могла бы разумно объяснить, почему принялась отчаянноврать, вместо того, чтобы описать Лизавете ситуацию, как она есть, поделитьсясвоим негодованием в отношении Люси. Инстинктивно она чувствовала, что не нужноэтого делать. Если ты так близко принимаешь к сердцу жизнь своей соседки,настолько близко, что не стала ждать возвращения в Москву, а кинулась из-заграницы звонить соседкиной сестре, чтобы высказать ей все, что думаешь, то сэтой соседкой у тебя, наверняка, отношения сердечные, доверительные и глубокие.Так почему же она не пришла к тебе на свадьбу? Муж ее пришел, а сама она несмогла? И почему ты ничего о ней не рассказываешь, упоминаешь изредка, к слову,когда говоришь о своем детстве, но даже по имени ее не называешь? И не звонишьей? И не ездишь к ней в гости? Почему? Этих "почему" Ире совсем нехотелось, поэтому она сочла за благо солгать и не вдаваться в подробности.