Седьмая Линия. Летом в Париже теплее - Анастасия Валеева Страница 54

— Чего ты несешь, ты?.. — Шило подскочил к Милославской и принялся трясти ее за плечи.

— Оставь ее, — Маргарита кинулась к нему, схватила за рукав и оттащила в сторону, — пусть говорит.

— Неужели ты будешь слушать эту психопатку? — заорал он, тыча рукой в сторону Милославской. — Да она же из ума выжила. Откуда она вообще взялась здесь? Ладно, — сбавив тон вдруг согласился он, — пусть говорит.

Он закурил и закинув ногу на ногу сел на диван, сохраняя на лице пренебрежительное выражение.

Чтобы Рита все поняла, а рассказывала Яна в основном для нее, ей пришлось начать почти с самого начала истории. Опуская незначительные детали, она подошла к тому моменту, когда она вошла в дом Жоэля. Здесь пришлось излагать более подробно. Когда же история дошла до того пункта, где Горбушкин выстрелил в своего приятеля-компаньона, Рита закричала, затыкая уши руками:

— Я вам не верю, не верю! Вы все это придумали. Он не мог! — она дрожала как осиновый лист на осеннем ветру, не в силах сдвинуться с места.

— Вот видишь, Марго, — со снисходительной усмешкой поглядывая на Милославскую, вклинился Шило, — она ненормальная. Твой отец и Жоэль повздорили, Жоэль пригрозил ему револьвером и тот выстрелил, защищая свою жизнь. Иди, звони в полицию. Придется мне тоже остаться здесь.

Не обращая на его слова никакого внимания, Милославская достала из кармана диктофон, при виде которого Шило напрягся. Обращаясь к Маргарите, Яна сказала:

— Здесь все записано, вы сами можете в этом убедиться. Надеюсь, вы узнаете голос своего папы.

Она быстро перемотала пленку и включила воспроизведение. Запись оказалась четкой и почти без помех. Пропуская ненужные детали, Яна оставляла только ключевые моменты.

— О, Боже, — ошарашенно завращала глазами Маргарита, когда услышала, как упал Жоэль, и последующие слова своего отца.

— Дай сюда, — Алексей кинулся на Яну и вырвал диктофон у нее из рук, — дальше неинтересно.

— Леша, — Маргарита с ужасом смотрела на своего возлюбленного, — значит, это ты…

— Чушь, — бросил тот, выхватил из мертвой руки Жоэля револьвер и направил его на Яну, — я потом тебе все объясню.

Милославская, словно пришпиленная к месту, глядела в ствол револьвера.

— Лешенька, не надо, — заорала Маргарита, кидаясь к нему.

— Отстань, — он оттолкнул ее и взвел курок, — придется пришить вас обеих. Се ля ви, — зловеще усмехнулся он.

Револьвер подрагивал в его руке, а палец неумолимо давил на спусковой крючок…

— А как же деньги, Леша? — с удивлением спросила Милославская, — ведь ты ради них все затеял…

— Ты знаешь, где деньги? — в голосе Шила сквозило неприкрытое недоверие, но палец его перестал давить на курок.

— Могу даже показать, если ты уберешь пистолет.

— Показывай, только быстро, — Шило опустил револьвер, но в его хитрых жестоких глазах мелькала тень недоверия. — Что это ты такая добрая?

Милославская, проигнорировав насмешливое замечание, обвела глазами комнату, как-бы что-то припоминая, и уверенно направилась к одной из дверей. Шило двинулся следом. От громыхнувшего внезапно выстрела Яна вздрогнула. Она резко обернулась и встретилась глазами с глазами Шила, мутными и стеклянными. Позади него, сжимая в руках дымящийся пистолет, который она выхватила из рук Жоэля, стояла Рита.

— Сволочь, — успела сказать она, до того как ее бывший возлюбленный плашмя рухнул на пол.

Милославская инстинктивно бросилась к нему, чтобы поддержать, но не успела. За окном неистовствовала полицейская сирена. Хлопнула входная дверь, и по коридору затопали несколько пар тяжелых башмаков.

* * *

Проведя оставшуюся часть дня и вечер в полицейском участке, Милославская и Рита на следующее утро отправились в Пасси. Когда они вышли из такси перед особняком Жоэля, солнце стояло почти в зените.

— Не понимаю, зачем мы сюда приехали? — Рита остановилась перед дверью с наклеенной на нее полоской цветной бумаги.

— Ты сказала, что у тебя есть ключи, — не обращая внимания на ее вопрос, решительно произнесла Яна, — отпирай.

Рита достала связку ключей и, сорвав бумажку, которой была опечатана дверь, открыла ее.

— Пошли, — Яна увлекла ее наверх.

Милославская прошла через комнату, в которой разыгралась вчерашняя трагедия и, отворив дверь, остановилась посреди огромной ванной комнаты. Рита вошла следом и замерла рядом.

— Что, захотела искупаться? — пыталась шутить Маргарита, — это можно было сделать и в отеле.

— Смотри, — Яна проигнорировала ее ироничное замечание и кивнула в сторону стены, — я увидела ее вчера, когда после долгого общения с полицией зашла сюда, чтобы умыться.

— Ну и что? — Рита пожала плечами. — Эту «Олимпию» я видела уже не один раз. Ты только ради этого притащила меня сюда?

— Возможно, ты уже не помнишь, — Милославская неотступно вглядывалась в панно из плиток, на котором была изображена репродукция картины Клода Мане, — а я тебе рассказывала, что образ этой «Олимпии» преследует меня с тех пор, как я занимаюсь расследованием убийства Шкавронского.

— Но ведь теперь ты знаешь, что его убил Алексей, — Маргарита шмыгнула носом, видно еще не до конца смирилась с тем, что ее возлюбленный оказался убийцей.

— Это все так, — кивнула Милославская, — только мы же не знаем, куда твой отец спрятал деньги.

— Скорее всего, мы не узнаем об этом никогда, — вздохнула Рита. — Полиция перерыла вчера весь дом, но ничего не обнаружила.

— Если мы их найдем, ты обещаешь, что отдашь мне те деньги, которые твой отец задолжал Веронике?

— Нет проблем, — Маргарита достала сигареты и закурила, делая вид, что деньги ее мало интересуют, но Яна заметила искорку неподдельного интереса, блеснувшего у нее в глазах.

— Тогда иди, принеси что-нибудь тяжелое, — приказала Милославская.

Когда Рита вышла из ванной комнаты, Яна подошла вплотную к панно и начала водить ладонями вдоль поверхности стены, почти вплотную прижимая их к холодным плиткам. Маргарита вернулась, держа в руках молоток с черной резиновой рукояткой, и остановилась в дверях, с интересом наблюдая за Милославской.

— Ну что стоишь, давай, — Яна замерла, держа руку на правой нижней плитке.

Она почти выдернула у Риты молоток и, не раздумывая ударила по плитке. Керамический прямоугольник разлетелся вдребезги, осколки со звоном посыпались на кафельный пол, открывая взору изумленных женщин большой тайник. Он был доверху заполнен банковскими пачками стодолларовых банкнот, аккуратно упакованных в прозрачные пластиковые пакеты.

Вскрыв один из них осколком плитки, Милославская отложила несколько пачек в свою сумочку.

— Остальные можешь забирать, — вздохнула Милославская. — Только не знаю, принесут ли они тебе счастье, девочка. Твой отец из-за них жизни лишился, да и все кто с ним в одной упряжке были — тоже. Так что, хоть эти деньги и не праведные, но хозяйкой их, как наследницу Вячеслава Сергеевича, можно, наверное, назвать тебя. Впрочем, это уже не мое дело.